Блокадник
Оказалось, что совсем рядом с домом на берегу Оредежа находятся знаменитые Борщовские пещеры. Соседский парнишка показал, где вход. Петя с Кариной с опаской проникли в лаз, тетя очень волновалась, но последовать за ними не могла физически. Пещеры были искусственного происхождения: когда‑то давно здесь в штольнях добывали белый кварцевый песок. Петю потрясло увиденное: огромные сводчатые залы с белыми стенами напоминали сказочный подземный дворец. Но уходить вглубь Карина побоялась, потому что скудный свет, проникавший снаружи, с каждым шагом таял. Да и тетя Надя настойчиво призывала возвращаться. Петя дал себе обещание непременно исследовать пещеры более подробно в компании кого‑то из местных.
Прошла примерно неделя. В то утро Петя необычно долго спал: накануне пришел с рыбалки на ночь глядя, клев был невиданный. А потом помогал ворчащей тете чистить щук и голавлей. Надежда Антоновна, против обыкновения, тоже еще вовсю похрапывала, несмотря на то, что уже приближался полдень. Их разбудил громкий стук в окно.
– Эй, дачники! Вы там? Слыхали, война началась!
Надежда Антоновна и Петя разом вскочили, тетка распахнула окно. Там стояла женщина, у которой они брали молоко.
– Какая война, Люся, ты что?.. – тетя Надя осеклась, увидев лицо соседки, залитое слезами.
– С германцами, вот какая! К почтарю ступайте, там по радиву все объявляют.
В забытом богом Борщове даже радиотарелок имелось всего две: одна висела на крыльце домика почтальона, олицетворявшего местное начальство, а вторая, не работающая – на вечно запертой клубной избе. Тетка наскоро привела себя в порядок, стукнула к Ольге Васильевне, но их с Кариной дома не оказалось. Даже не позавтракав, они с Петей поспешили на тот край, где жил почтальон. Петя был страшно перепуган, а Надежда Антоновна, хоть и выглядела обеспокоенной, говорила ровным голосом, без тени истерики.
У домика с синей табличкой «Почта» собралась, кажется, вся деревня. Кто‑то громко ругался, кто‑то плакал, другие подавленно молчали. Какая‑то старуха сидела прямо на земле и что‑то визгливо причитала, беспрерывно крестясь. Подошла Ольга Васильевна, ее всю трясло.
– Ну как же это так: сажают за разговоры, что может быть война, а вот она и пришла… Это же ужасно, Надежда Антоновна! Что же теперь будет?..
Она не выдержала, разрыдалась и упала тетке на грудь. Петя знал, что война – это очень плохо, но рассказы отца сплошь состояли из увлекательных описаний блестящих побед над белогвардейцами и басмачами, он даже часто хохотал, описывая эпизоды сражений. В кино наши всегда лихо брали верх над незадачливым противником, практически не понеся потерь, и справедливость торжествовала. События на Халхин‑Голе преподносились как сокрушительный удар советских войск по неприятелю, а недавняя война с Финляндией, хоть о ней мало что сообщалось, лишь усилила образ непобедимой Красной армии, способной одной левой справиться с любым врагом.
– А что сообщили‑то? – как будто очнулась Надежда Антоновна.
– Молотов выступал, сказал, сегодня в четыре утра Германия на нас напала…
Тетя Надя недоверчиво нахмурилась.
– У нас же с ними мирный договор…
Петя тоже хотел что‑то спросить, но тут ожила черная «тарелка» репродуктора. Раздались знакомые позывные на мотив «От Москвы до самых до окраин…» – это означало, что трансляция ведется на весь Советский Союз. Толпа замолкла. А затем послышался голос диктора Юрия Левитана, повторившего прозвучавшее меньше часа назад обращение народного комиссара иностранных дел Молотова. Левитан же затем повторял этот текст в эфире Всесоюзного радио каждый час:
– Внимание, говорит Москва! Передаем важное правительственное сообщение. Граждане и гражданки Советского Союза! Сегодня в четыре часа утра без всякого объявления войны германские вооруженные силы атаковали границы Советского Союза. Началась Великая Отечественная война советского народа против немецко‑фашистских захватчиков. Наше дело правое, враг будет разбит. Победа будет за нами!
И в эти минуты жизнь многих миллионов людей навсегда разделилась на «до» и «после»…
Глава 11
Через несколько дней почтальон Палыч привез на велосипеде из районного сельсовета повестки о мобилизации. Наутро всех молодых мужиков и парней собрали у почты, подъехал военный грузовик. Немолодой офицер торопливо проверил документы, подбадривающие друг друга шутками новобранцы набились в кузов. Провожавшие женщины рыдали в голос. Колхозный плотник, весельчак Антоха, крикнул молодой жене:
– Да не реви, глупая! Через месяц германцев перебьем и вернемся! Делов‑то… И соскучиться не успеешь!..
Война шла вовсю, но до опустевшего Борщова доходили лишь новости, которые сообщал репродуктор на почте. И новости эти были совсем не те, что ожидались. Люди растерянно переглядывались, но вслух делиться мнениями опасались. А если разобраться, что неожиданного было в этой войне? Советских людей готовили к какой‑нибудь войне с детства. В школе огромное внимание уделялось нормативам ГТО – «Готов к труду и обороне». По радио, с экранов кинотеатров только и говорилось, что кругом враги – внешние и внутренние, которые денно и нощно строят планы коварного нападения. Все кишит шпионами, которых надо разоблачать и истреблять, пока они не истребили нас. Популярнейшие песни: «Если завтра война», «Тучи над городом встали» – о надвигающейся битве с врагами, к которой надо быть готовым. Битва предполагалась по единственному возможному сценарию: врагов много, они коварно нападают, но мы побеждаем всех разом и моментально. В общем, народ был психологически готов к войне. Но не готов к тому сценарию, по которому все развивалось в реальности.
В последние годы перед войной из рупоров заученно твердили: «ни пяди своей земли не отдадим», «если вдруг война и случится, воевать будем только на чужой территории». Теперь же диктор трагическим голосом зачитывал сводки о тяжелых боях, отступлениях и потерях наших войск. Эти сообщения слушали в подавленном молчании – осознавать происходящее было неимоверно тяжело, некоторые просто не верили, что Красная армия может отступать от каких‑то немцев. И никто тогда еще не мог представить в полной мере, какая чудовищная трагедия ждет и без того измученный стахановским трудом, плохими бытовыми условиями и репрессиями многострадальный народ…
Палыч регулярно наведывался на станцию, но тамошние тоже имели о происходящем крайне скупую информацию. Можно было подумать, сведения о войне засекречены. Газеты по какой‑то причине не выходили вовсе, а распространявшиеся шепотом слухи были так ужасны, что их и повторять боялись.
Вместе с тем жизнь в деревне продолжала катиться по инерции, словно ничего особенного и не произошло. Прошел слух, что в лесу появились первые грибы‑колосовики. Петя с теткой и Ольга Васильевна с дочкой тут же решили сходить на разведку. С ними увязалась и местная бабулька. Погода стояла сухая и жаркая, сделали большой круг по лесу, но никаких грибов не нашли. На обратном пути, уже недалеко от деревни, остановились на поляне, и тут из леса вышел к ним странный человек.
