Чтиво
Раздался щелчок пальцами.
– Эй, хорош!
– А? – я поднял глаза.
– Селин. Не забыли?
– Помню.
Я распрямил пальцами скрепку и кончик направил на нее.
– Без чека за услуги не обойтись.
– Ну разумеется, – улыбнулась она, – сколько с меня?
– Шесть долларов в час.
Достав чековую книжку, гостья расписалась, вырвала листок и бросила мне. Листок приземлился на стол. Я взял посмотреть: «$240». Таких денег я не видел с восемьдесят восьмого года, когда выиграл в экспресс‑лотерею в Голливудском парке.
– Благодарю вас, Леди…
– …Смерть.
– Да. Так, теперь просветите меня немного про этого Селина. Вы что‑то про книжный говорили?
– Ну, да, он появлялся в магазине Реда. Что‑то искал, спрашивал Фолкнера, Карсон Маккаллерс, Чарльза Мэнсона.
– Значит, в книжном отсвечивает. Так…
– Да. Вы знаете Реда, он не любит, когда кто‑то у него задерживается. Ты можешь потратить там тысячу баксов, но стоит только помедлить пару минут, как он прицепится: «Не пора ли вам уже убраться отсюда?» Ред вообще ничего парень, но чудик. В общем, Селина он снова и снова выпроваживает, а тот идет в бар Мюссо и торчит там у стойки с грустным видом. Но завтра или послезавтра он приходит опять и все повторяется.
– Селин умер. На день позже Хемингуэя, тридцать два года назад.
– Я слышала про Хемингуэя. Он у меня.
– Вы уверены, что это он?
– О, да.
– Тогда почему вы не уверены, что данный Селин именно тот, который нужен?
– Не знаю. У меня с ним какой‑то ступор. И раньше такого никогда не было. Может быть, я слишком долго играла в эту игру. А потом Бартон вас хвалит, и вот я здесь.
– И вы думаете, что настоящий Селин жив? Он нужен вам?
– Нужен позарез, мальчик мой…
– Билейн. Ник Билейн.
– Хорошо, Билейн. Но я хочу быть уверена. Это должен быть настоящий Селин, а не какой‑то хрен с горы. А то их таких много.
– А то я не знаю.
– Ну вот и займитесь этим. Мне нужен величайший писатель Франции. Я слишком долго ждала.
После этого она встала и вышла. В жизни не видел такой классной задницы. Это выше любого понимания. Выше всего. А теперь оставьте меня, я хочу подумать о ней.
3
Настало завтра.
Я отменил свое выступление в Торговой палате в Палм‑Спрингсе.
Шел дождь, сверху капало. Дождь просачивался через потолок и раздавалось – кап, кап, кап, кап, еще кап, еще кап, кап, кап, еще и еще кап, кап‑кап…
Саке меня, конечно, согревало. Но тепло ли мне было? Ни так, ни сяк, наверно. Мне пятьдесят пять, а даже нечего подставить под протечку. Говорил мне отец, что под старость буду страдать фигней на чужом заднем дворе в каком‑нибудь Арканзасе. Времени достичь этого у меня еще достаточно, а автобусы туда, если что, ходят каждый день. Но от автобусов у меня запор начинается, и вечно в них дрыхнет и храпит какой‑нибудь старикан с немытой бородой. Пожалуй, заняться Селином будет поинтереснее.
Что ж, был ли Селин и вправду Селин? Я и про себя‑то иногда не мог точно сказать, кто я такой. Ну ладно, я Никки Билейн. Но это не точно. Если кто‑нибудь крикнет: «Эй, Гарри! Гарри Мартелл!», – я, скорее всего, отзовусь: «Да, чего?» В смысле, я мог быть кем угодно, какая разница? Так ли важно, как меня зовут? В чем вообще смысл имени?
Странная штука жизнь, верно? В команде по бейсболу меня всегда ставили последним. Знали, крысы, что я этот мяч могу к черту в Денвер зафигачить. Завидовали.
У меня был талант. И сейчас есть! Иногда, глядя на свои руки, я думал, что мог стать великим пианистом или еще кем‑нибудь. Но что я в итоге делал этими руками? Чесал яйца, выписывал чеки, завязывал шнурки, спускал унитаз и т. д. и т. п. Пропали эти руки, короче говоря. И голова тоже не пригодилась.
Дождь шел, я сидел.
Зазвонил телефон. Я протер его просроченным счетом из налоговой и взял трубку.
– Ник Билейн слушает.
Или это Гарри Мартелл слушает?
– Беспокоит Джон Бартон, – заговорили на том конце.
– Да‑да. Вы рекомендовали меня, большое спасибо.
– Я наблюдаю за вами, у вас определенно есть талант. Неограненный, но это скорее плюс.
– Рад слышать. Дела неважно идут.
– Я наблюдаю за вами. У вас все получится, еще немного терпения.
– Хорошо. Чем могу быть полезен, господин Бартон?
– Мне нужно отыскать Красного Воробья.
– «Красного Воробья»? А это что за чудо в перьях?
– Да вот есть такой, и я хочу найти его. Надо, чтобы именно вы занялись этим.
– А есть какие‑нибудь примерные ориентиры?
– Нет, но я уверен, что он где‑то существует, точно.
– А этого Воробья зовут как‑нибудь?
– Не понял.
– Имя у него есть? Типа Генри или Абнер. Или там Селин…
– Нет, это просто Красный Воробей, и я точно знаю, что вы его найдете. Я в вас верю.
– Но это будет кое‑чего стоить, господин Бартон.
– Если вы найдете его, я стану вам выплачивать сто долларов в месяц пожизненно.
– Хм… А всю сумму разом нельзя получить?
