Что случилось этим летом

Вот оно. Фотография, опубликованная сегодня ни свет, ни заря, о чем свидетельствовала отметка времени – 2.42. Кирби, вероломная девчонка, сделала ее на телефон Пайпер. На снимке Пайпер сидела на плечах мужчины, чье имя она не могла вспомнить – хотя у нее было смутное воспоминание о том, что он утверждал, что является запасным игроком в «Лейкерс»? – раздетая до трусиков и ленты на груди, но как бы художественно. Ее платье от «Валентино» валялось на шезлонге на заднем плане. Вокруг, как на Четвертое июля, взрывались петарды, окутывая Пайпер искрами и дымом. Она выглядела как богиня, восстающая из электрического тумана, и фотография набрала почти миллион лайков.

Приказав себе не делать этого, Пайпер нажала на раздел, который показывал, кому именно понравилась фотография. Адриана там не оказалось.

И прекрасно. Миллион других ее отметили, верно? Но они не провели с ней трех недель.

Для них она была просто двумерным изображением. Если бы они провели с Пайпер больше трех недель, они бы тоже просто пролистали это фото? Позволили бы ей раствориться в тумане тысячи других девушек, таких же, как она?

– Эй, – сказала Ханна, прикрутив песню. – Все будет хорошо.

Пайпер рассмеялась, но смех прозвучал натянуто, поэтому она оборвала его.

– Я знаю. Все всегда оборачивается хорошо. – Она сжала губы. – Хочешь послушать о соревнованиях мокрых боксеров?

 

Глава третья

 

Как выяснилось, далеко не все было хорошо. Ничего не было хорошо.

Во всяком случае, по мнению их отчима, Дэниела Беллинджера, уважаемого кинопродюсера, филантропа и яхтсмена, удостоенного премии «Оскар».

Пайпер и Ханна попытались пробраться через служебный вход в свой особняк на Бель‑Эйр. Они переехали сюда, когда Пайпер было четыре года, а Ханне – два, после того как их мать вышла замуж за Дэниела, и ни одна из них не могла припомнить, чтобы они жили где‑нибудь еще. Время от времени, когда Пайпер улавливала дуновение океана, память посылала ей туманный сигнал, напоминая о городке на тихоокеанском северо‑западе, где она родилась, но не было ничего существенного, за что можно было бы зацепиться, и эти воспоминания всегда уносились прочь, прежде чем она успевала их ухватить.

Отчим в гневе? Теперь она это осознала.

Гнев выражался в загорелых чертах знаменитого лица, разочарованных покачиваниях головой, которыми он одаривал сестер, сидевших бок о бок на диване в его домашнем кабинете. Позади него на полках поблескивали награды, на стенах в рамках висели постеры фильмов, а телефон на столе загорался каждые две секунды, хотя он отключил его из‑за предстоящей лекции. Их мать занималась пилатесом и не вмешивалась. Это сильнее всего заставляло Пайпер нервничать. Морин, как правило, оказывала успокаивающее воздействие на своего мужа, а сейчас он был далек от спокойствия.

– Эм, Дэниел? – Пайпер весело улыбнулась, заправляя поникшую прядь волос за ухо. – Ханна ни в чем не виновата. Ничего, если она отправится спать?

– Она останется. – Он пригвоздил Ханну суровым взглядом. – Я запретил тебе вносить за нее залог, но ты все равно это сделала.

Пайпер удивленно посмотрела на сестру.

– Ты правда пошла на такое?

– А что мне оставалось делать? – Ханна сорвала с головы бейсболку и зажала ее между колен. – Оставить тебя там, Пайпс?

– Да, – медленно сказала Пайпер, с нарастающим ужасом глядя на отчима. – Что ты хотел, чтобы она сделала? Оставила меня там?

Дэниел нервно запустил пальцы в волосы.

– Я думал, ты уже усвоила урок, Пайпер. Или, скорее, уроки – во множественном числе. Продолжай порхать по всем чертовым вечеринкам отсюда до Долины, но не вводи меня в расходы и не выставляй гребаным идиотом.

– Ой. – Пайпер откинулась на подушки дивана. – Необязательно быть таким жестоким.

– Необязательно быть… – Дэниел издал раздраженный возглас и ущипнул себя за переносицу. – Тебе двадцать восемь лет, Пайпер, и ты ничего не сделала в своей жизни. Ничегошеньки. Тебе были предоставлены все возможности, дано все, чего только могло пожелать твое маленькое сердечко, но все, что тебе нужно, – это цифровое существование. Оно ничего не значит.

Если это правда, то я тоже ничего не значу.

Пайпер схватила подушку и прижала ее к бурчащему животу, бросив на Ханну благодарный взгляд, когда та потянулась, чтобы погладить ее по коленке.

– Дэниел, извини. Прошлой ночью у меня был тяжелый разрыв, и я устроила представление. Я больше никогда не сделаю ничего подобного.

Дэниел, казалось, немного сдулся, отступив к столу и облокотившись на край столешницы.

– Мне никто не передавал бизнес. Я начинал как прислуга на площадке Paramount. Покупал всем сэндвичи, приносил кофе. Я был мальчиком на побегушках, пока учился в киношколе.

Пайпер кивнула, изо всех сил стараясь выглядеть глубоко заинтересованной, хотя Дэниел рассказывал эту историю на каждом званом обеде и благотворительном мероприятии.

– Я был наготове, вооруженный знаниями и энтузиазмом, просто ждал своего часа, чтобы ими воспользоваться, – он сжал кулак, – и никогда не оглядывался назад.

– Именно тогда тебя попросили прогнать реплики с Корбином Киддером, – по памяти процитировала Пайпер.

– Да. – Отчим наклонил голову, на мгновение обрадованный тем, что завладел ее вниманием. – По наблюдениям режиссера, я не только произносил реплики со страстью и рвением, но и улучшил заезженный текст. Добавил собственную искру.

– И тебя пригласили в качестве ассистента сценариста. – Ханна вздохнула, наматывая на палец прядку в ожидании, когда он закончит столь часто повторяемую историю. – У самого Кубрика.

Он выдохнул через нос.