Крестный отец
* * *
Эти трое, как и многие другие, получили тисненные золотом приглашения на свадьбу мисс Констанции Корлеоне. Торжество было назначено на последнюю субботу августа 1945 года. Отец невесты, дон Вито Корлеоне, про старых друзей и соседей не забывал, хоть сам уже давно переехал в особняк на Лонг‑Бич. Там же с утра до самой ночи должен был проходить праздничный прием, обещавший, без сомнения, стать грандиозным событием. Война с Японией закончилась, поэтому страх за воюющих где‑то далеко сыновей веселья никому не омрачал. А где еще давать волю радости, как не на свадьбе?
И вот субботним утром друзья дона Корлеоне отправились из Нью‑Йорка на загородное празднество. У каждого был кремового цвета конверт со свадебным подарком – пачкой наличных. Никаких чеков. В каждом конверте также лежала карточка с именем дарителя и величиной его уважения к крестному отцу – уважения искреннего и заслуженного.
Любой мог обратиться к дону Вито Корлеоне за помощью, и никто не уходил обиженным. Дон не давал пустых обещаний и не искал трусливых отговорок – мол, руки у него связаны более могущественными силами. Причем совершенно не важно, считает ли он тебя другом и можешь ли ты хоть чем‑то ему отплатить. Условие только одно: ты сам должен назвать себя другом Корлеоне. Этого хватало, чтобы дон отнесся к бедам просителя, пускай самого бедного и ничтожного, как к своим, а потом решил их проблемы, невзирая ни на какие преграды. А что взамен? Лояльность и уважительное обращение «дон» или, порой, более ласковое – «крестный отец». А иногда, в знак почтения и никак не в качестве дани, – галлон домашнего вина или корзинку перченых таралли[1], специально испеченных к рождественскому столу благодетеля. Приличным, даже вполне естественным, также считалось говорить всем, что ты у него в долгу и что он имеет право в любой момент обратиться к тебе за какой‑нибудь ответной услугой.
В этот большой день, в день свадьбы дочери, дон Вито Корлеоне стоял на крыльце своего особняка и приветствовал гостей. Каждого из них он знал и каждому доверял. Многие были обязаны дону своими жизненными успехами и не стеснялись называть его «крестным отцом» на людях – тем более что повод такой семейный. Даже организацией празднества занимались друзья. Напитки разливал старый товарищ дона, профессиональный бармен; он же и обеспечил свадьбу алкоголем. Закуски разносили приятели сыновей дона. Всю еду для застолья приготовили жена дона и жены его соратников, а веселенькие гирлянды и другие украшения по всему саду, раскинувшемуся на добрый акр, развесили подружки невесты.
Дон Корлеоне выказывал глубокое почтение всем гостям: богатым и бедным, влиятельным и простым. Он никого не обходил стороной – таков был его принцип. Гости, в свою очередь, так восторгались его костюмом, что случайному прохожему могло бы показаться, будто дон и есть счастливый жених.
Рядом с ним на крыльце стояли двое сыновей. Хотя старшего крестили как Сантино, все, кроме отца, называли его Санни. Пожилые итальянцы смотрели на Санни неодобрительно, молодежь – с обожанием. Ростом под метр восемьдесят, он был высок для потомка иммигрантов в первом поколении, а из‑за пышной курчавой шевелюры казался еще выше. Лицом Санни Корлеоне напоминал откормленного купидона; среди аккуратных черт выделялись пухлые, чувственные губы с острой впадинкой и почти неприличная ямочка на подбородке. Телосложение у него было бычье, а о размерах мужского достоинства ходили легенды. Поговаривали, будто его жена страшилась первой брачной ночи, как средневековые безбожники – дыбы. Шептались также, что, когда юный Санни посещал порочные заведения, даже самые прожженные из puttane[2] при виде его органа требовали двойную плату.
Некоторые гостьи из тех, что помоложе, крутобедрые и большеротые, смотрели на Санни Корлеоне хозяйским взглядом, однако в этот день все их усилия были напрасны. Хотя на свадьбе были его жена и трое детей, Санни уже положил глаз на главную из подружек невесты – Люси Манчини. Девушка знала, что ее ждет. Она сидела за садовым столиком, одетая в строгое розовое платье и с цветочным венком в блестящих черных волосах. Всю прошлую неделю на репетициях она заигрывала с Санни, а утром у алтаря пожала ему ладонь. Большего незамужней девушке не дозволялось.
Люси не было дела до того, что Санни нипочем не сравниться с отцом. Да, он храбр, силен и щедр, а сердце у него не уступает по размерам мужскому органу. Однако ему недостает отцовской сдержанности, и вспыльчивый темперамент нередко толкает его на необдуманные поступки. Санни во всем помогал дону, однако мало кто верил, что он унаследует семейное дело.
Второго сына звали Фредерико, для своих – Фредди или Фредо. О таком ребенке молил святых каждый итальянец: ответственный, верный, всегда готовый услужить и даже в тридцать лет живущий в родительском доме. Он был невысок, широкоплеч, некрасив, но с такой же купидоньей головой, богатой курчавой шевелюрой и пухлыми губами. Вот только во Фредо, в отличие от Санни, они подчеркивали не чувственность, а суровую угрюмость. Тем не менее средний сын служил надежной опорой отцу, никогда ему не перечил и не позорил фамилию скандальными выходками с женщинами. Увы, невзирая на все эти качества, Фредо не хватало природного магнетизма и животной силы, столь необходимой лидеру, а потому его тоже не прочили в преемники дона.
Был и третий сын, Майкл Корлеоне. Он не стоял рядом с отцом и братьями, а сидел за столиком в самом глухом уголке сада, хотя даже там не мог избежать внимания друзей и знакомых.
Майкл был младшим сыном дона и единственным, кто ни в чем не походил на отца. Лицо у него было узкое, а черные, как смоль, волосы лежали прямо, без намека на кудри. Смугловатая кожа сделала бы честь любой красавице, да и вообще его изящная внешность отдавала какой‑то девичьей привлекательностью. Было время, когда дон всерьез сомневался в мужественности сына. Впрочем, в семнадцать лет Майкл Корлеоне доказал, что все опасения беспочвенны.
Теперь младший сын сидел за отдельным столиком, как бы подчеркивая желание дистанцироваться от родни. Рядом с ним сидела молодая американка – о ней все слышали, но до сего дня еще никто не видел. Майкл, конечно же, в полном соответствии с этикетом представил ее всем гостям, в том числе родственникам. Те не впечатлились: слишком худая, слишком бледная; лицо слишком умное для женщины, поведение слишком раскованное для девицы. Да и зовут ее как‑то чужеродно: Кей Адамс. Скажи она, что имя у нее вполне обыкновенное для семейства, чьи предки переселились в Америку двести лет назад, все только пожали бы плечами.
Гости, естественно, заметили, что и дон почти не обращает внимания на младшего. До войны Майкл был его любимчиком и наиболее вероятным преемником в семейном деле. Умом и силой воли он не уступал родителю, а также имел врожденный талант любым своим поступком вызывать уважение окружающих. Однако когда началась Вторая мировая, Майкл Корлеоне пошел добровольцем в морскую пехоту – наперекор воле отца.
[1] Таралли – итальянское хлебобулочное изделие, напоминающее сушки; бывает сладким или со специями. Распространенное угощение на Сицилии, где его употребляют, макая в вино.
[2] Проститутки (ит.).
