Либертион

…Окончательно он пришел в себя в такси. Его собственная машина, как сообщил Мупочка, решительно отказалась везти его домой, поскольку бессвязная речь хозяина свидетельствовала о алкогольном опьянении высокой степени. А в таком состоянии водитель не допускается не только к управлению, но и в салон. После того, как Тиберию дважды не далась запрашиваемая скороговорка, машина гневно заглохла, не преминув сообщить, что в следующий рейс она отправится только после того, как хозяин предъявит справку от нарколога.

Такси обладали большей лояльностью. Мупочка по дороге повинился насчет «секрета Приапа» и осторожно поинтересовался, что именно его Зайчик помнит из произошедшего. Выяснив, что, практически – ничего, он даже как будто обрадовался. Хрупкий мир был восстановлен.

Едва войдя в квартиру, Тиберий отлучился в ванную и там, достав из тайничка под раковиной особую аптечку, тут же, прямо через брюки вколол себе антидот. Проклятая муть растаяла перед глазами, голова перестала кружиться вокруг собственной оси, а мысли обрели, наконец, ясность. Скверным было то, что память о событиях минувшего вечера так и не вернулась, и то, что от хмеля не осталось и следа. А угроза ночи страстной любви, тем не менее, еще была. Впрочем, был неплохой, неоднократно выручавший Тиберия вариант спасения.

– Пол! – крикнул он, высунувшись из ванной. – Я в душ, а ты пока поиграешь?

– Ну, я, в общем‑то, не хочу, – неуверенно пробормотал Мупочка, тоном хронического алкоголика, которому предложили бокал великолепного коньяка.

– Я же все равно пока купаюсь, – невинным голосом сообщил Тиберий, – а ты – быстро, только зайдешь на пять минут – и все.

– Ну, разве на пять минут, – облизнулся Мупочка и тут же добавил, – у меня на тебя сегодня большие планы. А то ты всегда так… спешишь. Даже не раздеваешься.

Тиберий опять почувствовал раздражение.

– Ты как Психея, которая все мучила на эту тему Амура. В итоге все плохо кончилось.

– Да? А чем же? И что за Психея такая?

Тиберий попытался объяснить доступным Мупочке языком:

– Смертная девушка. Ее полюбил Амур. Древнегреческий бог любви, если ты не знаешь. Он соблазнил ее речами, ну, и не только. Они встречались в темноте, и Психея не видела, как выглядит ее любовник. Ей надо было три месяца подождать, и тогда он обещал на ней жениться. Это значит оформить брачную лицензию, только на неопределенный срок. Но женское любопытство побудило ее взять лампу и рассмотреть спящего возлюбленного. Из лампы капнуло на его грудь масло. Горячее. Он проснулся, обиделся и улетел.

– О… – Мупочка был впечатлен. – Надо было ей быть осторожнее. С лампой.

– Ей надо было не лезть, куда не следует, – прошипел Тиберий и захлопнул дверь.

– Тибби! – Мупочка с интересом разглядывал кровавые полосы, расцветившие некогда белоснежную стену, – Какой интересный дизайн! Это вручную выполнено? Дорого обошлось?

– Да нет, не особенно, – ухмыльнулся Тиберий.

– Креативно, – одобрительно кивнув, Мупочка пристроился за компьютер.

Все, теперь путь свободен. Приближалась кульминация вечера, а именно – противозаконная книга. Он погасил свет, пользуясь специальным фонариком, достал маленький, незарегистрированный смарт, еще раз оглянулся на запертую дверь и включил свою самую ценную вещь. Пролистал список книг, хранившихся на этом крохотном, невзрачном носителе. Каких трудов стоило разыскать, приобрести, а главное, скрыть их наличие. Помогала профессия историка, очень помогала. Доступы в секретные архивы, разрешения на ознакомление. А дальше шли в ход методы, полученные на его предыдущей работе. Настоящей работе. Так он стал обладателем десяти тысяч книг, за хранение каждой из которых светило не менее двух лет тюрьмы.

На сегодня выбор пал на «Ундину» Фридриха Фуке. Тиберий читал ее прежде, но сегодня почему‑то потянуло еще раз. Вспомнились золотые, растрепанные волосы, переливчатые, зеленоватые глаза, их гибельный омут. И вкус ее нежных, раскрытых в немом крике губ, таких теплых и мягких. Он пристроился на край ванной, больше некуда было. И без того маленькая типовая ванная в квартире Тиберия была еще меньше из‑за тайника, устроенного во всю стену. Как маньяк, который не может расстаться с блузками своих жертв, он не мог находиться вдалеке от самых любимых своих книг. Маленькая, незаметная для посторонних глаз кнопка открывала целый шкаф, хранивший в себе наиболее дорогие его сердцу настоящие бумажные издания. Конечно, львиная доля его сокровищ в сотне километров отсюда, но туда так просто не попадешь, а как прожить бесконечные недели без этого чудесного запаха старой бумаги, прекрасных рукотворных рисунков, потертых кожаных переплетов?

Он, уже не боясь находившегося всего в метре от него, за тонкой стеклянной перегородкой, Мупочку, открыл свою сокровищницу, нежно провел пальцем по переплету настоящей, живой, неэлектронной «Ундины» и достал ее из шкафа. Прошел час, за ним другой. Действие антидота начало слабеть, вернулось законное после такого безобразия головокружение и слабость. Но он все не мог заставить себя прерваться. Головная боль и состояние опьянения усиливались – надо спать. Наконец Тиберий поставил книгу на место и осторожно заглянул в комнату. Так и есть – Мупочка в наушниках застыл у монитора, только пальцы живут своей собственной, но весьма активной жизнью.

– Пол?

– Сейчас, сейчас. Меня тут ребята в рейд позвали, три босса всего осталось.

– Конечно‑конечно. Да ты не торопись.

Ура! В лучшем случае, это закончится к утру. В это время даже жертва секрета Приапа имеет право на законный сон. Тиберий тихонько, стараясь не обращать на себя внимания, пробрался в постель. И уснул, как обычно, когда у него были гости, не раздеваясь.

 

Время собирать камни

 

Пробуждение оказалось не самым приятным. Солнечный свет не просто бил в глаза, он причинял физическую боль. Тиберий с усилием разлепил веки. Телу было непривычно прохладно. Он провел трясущейся рукой по животу. Так и есть, рубашки на нем нет, равно как и брюк. Резко сел на постели и тут же застонал, потому что голова буквально взорвалась от острой, нечеловеческой боли: «Чертов Пол, он что, поучительную историю Психеи воспринял в качестве руководства к действию?» Похоже, так и есть, он точно помнит, что перед сном не раздевался.

Тиберий огляделся по сторонам, благо квартира невелика – состоит, по сути, из одной комнаты, разделенной на зону кухни и рабочего кабинета с кроватью. Из украшений только часы Майкла да старинная мраморная русалка, работы неизвестного немецкого романтика. Тиберий купил ее с аукциона, очень уж кое‑кого напомнило это нежное, задумчивое лицо. Мупочки в поле зрения нет, следовательно, он в ванной. Тиберий с трудом поднялся (его пошатывало) и направился на звук сдавленных рыданий.

Мупочка сидел на унитазе, в руках бессмертные «Ромэо и Джульетта», шкаф открыт. Часть книг горкой на полу, впрочем, аккуратной горкой. Но плакал его прозревший друг не о судьбах несчастных влюбленных. Увидев Тиберия, он вскочил, как ужаленный.