Лиза из Ламбета. Карусель
Когда они добрались до Лизиного дома, она жалобно пролепетала «Зайди», и Том прошел за ней в комнату. Лиза почти упала на табуретку и тут уж дала волю слезам.
Том смочил край полотенца и принялся промокать ей лицо, залитое слезами и кровью. Лиза не противилась, только стонала сквозь рыдания:
– Ты такой добрый со мной, Том! Такой добрый!
– Ничего, Лиза, – утешал Том, – теперь все позади.
В конце концов запас Лизиных слез истощился. Она попила воды, взяла зеркальце со сломанной ручкой, взглянула на себя и прокомментировала:
– Ну и вид.
И запустила пальцы себе в волосы.
– Ты такой добрый со мной, Том, – повторила она и едва сдержалась, чтобы снова не зарыдать. Том сел подле нее, Лиза взяла его за руку.
– Ничего не добрый, – отвечал Том. – Всякий на моем месте так же бы поступил.
– Знаешь, Том, – чуть помолчав, продолжала Лиза, – мне очень стыдно, что я так плохо с тобой говорила тогда, на улице; ты с тех пор ко мне и не подходишь.
– Теперь все в прошлом, забудь, подружка. Проехали.
– Нет, я плохо с тобой обошлась. Я плохая. Очень.
Ни слова не говоря, Том сжал ее руку.
– Скажи, Том, – выдержав еще паузу, начала Лиза. – Ты знал… про это… раньше? Ну, до сегодня?
Юноша покраснел.
– Да.
Лиза заговорила медленно и печально:
– Конечно, ты знал; все знали. У тебя был такой несчастный вид, тогда, на улице. Ты все равно меня любил, да?
– Я и сейчас тебя люблю, Лиза, моя Лиза.
– Поздно сейчас. Поздно, – она вздохнула.
– Лиза, тут один вякнул было, что ты… что ты с ним… с этим… Так я из него чуть душу не вытряс за такие слова.
– Зная, что это правда?
– Пусть правда. Только нечего всяким при мне языками про это чесать.
– Том, они все на меня ополчились, все, кроме тебя. Лучше б я за тебя пошла, когда ты просил. Тогда бы ничего этого не было со мной, ничего.
– Лиза, еще не поздно. Выходи за меня.
– Ты женишься на мне? После всего, что было?
– Было, да сплыло. Мне это нипочем. Мы поженимся, и все у нас будет хорошо. Лиза, я жить без тебя не могу. Выходи за меня!
Лиза застонала.
– Нет, Том, нет. Это неправильно.
– Да почему неправильно‑то? Я ж сказал: мне все, что было, нипочем.
Лиза опустила глаза и едва слышно прошептала:
– Потому что я это… того…
– Чего того?
Она с трудом заставила себя произнести:
– Я, кажется, беременная.
Том с минуту подумал, затем выговорил:
– Ничего. Выходи за меня – все образуется.
– Не могу. Честно, Том, не могу. – Лиза снова разрыдалась. – Не могу за тебя выйти, но ты такой добрый со мной, я для тебя что хочешь сделаю.
Она обняла его за шею обеими руками и скользнула к нему на колени.
– Том, я не могу быть тебе женой, а все другое – все другое, что ты хочешь – если хочешь – сделаю. Я все сделаю, чтоб ты был доволен.
Он не понял, сказал только:
– Ты хорошая, Лиза, – склонился над ней и запечатлел поцелуй на ее лобике.
Потом вздохнул, спустил Лизу с колен, поднялся и ушел. Она осталась одна. Некоторое время она сидела, как усадил ее Том, но постепенно картины произошедшего стали наплывать на нее, одиночество и отчаяние захлестнули, слезы полились ручьями. Лиза бросилась на кровать и зарыдала в подушку.
* * *
Джим смотрел вслед Лизе, уводимой Томом; миссис Блейкстон ревниво смотрела на мужа.
– О ней думаешь, да? Конечно, ты бы сам с удовольствием до дому ее довел, а жена пускай как хочет.
– Замолчи! – рявкнул Джим.
– Не замолчу! – взвизгнула миссис Блейкстон. – Хорош муженек, нечего сказать! Все вы одинаковые. Бросить жену с детьми ради этакой сучки! Да еще в твои‑то годы! Другой бы со стыда сгорел. Это все равно что с родной дочерью путаться!
– Богом клянусь, – заскрипел зубами Блейкстон, – не заткнешься сию минуту – убью.
– Гляньте, какой грозный! – Миссис Блейкстон повернулась к толпе. – Все видели, как он с женой обращается? И с какой женой! Двадцать лет с ним, девять человек детей ему родила, не считая сколько не выносила, да еще один на подходе, а он говорит: убью! Славный муженек! – Она негодующе посмотрела на Джима и перевела взгляд на толпу, словно желая услышать общественное мнение.
– Я тут до утра стоять не собираюсь! Прочь с дороги! – Блейкстон вторично растолкал зевак. Не всем понравилась его грубость, но эти немногие поглядели ему в лицо, перекошенное гневом, и сочли за лучшее оставить свое недовольство при себе.
– Видали? – продолжала миссис Блейкстон. – Боится! Хвост‑то поджал, ровно кобель шелудивый! Тьфу на тебя!
Однако миссис Блейкстон затрусила следом, продолжая ругаться и размахивая руками.
– Кобель, вот ты кто! Кобелина! С девчонкой спутался! И зачем только я за тебя пошла! Опозорил, осрамил! Глаза бы на тебя не глядели!
Толпа следовала за супругами на приличном расстоянии, впрочем, зеваки старались не пропустить ни единого слова.
Джим пару раз оборачивался к жене, приказывая замолчать, чем только сильнее ее разъярял.
– А вот не замолчу; ни за что не замолчу. Пускай все знают, что ты такое есть на самом деле. Детей бы постыдился, каково им при таком‑то отце! Подумал ты хоть раз об них, когда шуры‑муры свои крутил, когда клинья к своей потаскушке подбивал? Подумал? Нет, не подумал. Ни разу не подумал, негодяй.
