Не сотворяйте ангелов из женщин
– Да иди ты!… – огрызается командир, – иди к ним и докажи, что баба на борту, да еще в кабине самолета…
– Борт 386, почему не запрашивайте буксировку? Ответьте!
– Ну вот же, глядь! – уже не говорит, а ревет во весь голос Михалыч, отчего Галочка Погорелова, старший бортпроводник вздрагивает за дверью кабины в своем служебном отсеке.
Она хоть и понимает его состояние, но также нельзя ведь! Ведь нам еще несколько часов предстоит вместе напряженно работать в полете в составе экипажа и сажать машину! А с другой стороны, в самом‑то деле, что она, эта заносчивая вертихвостка себе позволяет? Это надо же, такого спокойного и рассудительного мужика как Михалыч, вывела из себя и так его разозлить, что он уже во весь голос орет в кабине благим матом. Да и где ж она?
Выглянула в проем входной двери фюзеляжа, за которым все еще просматривался аэродромный трап автоподъемника. Он как припал к нашему борту час назад, так все еще стоял, обреченно ожидая подхода последнего члена нашего экипажа.
А то, что Валька, или как она себя величественно называла Валентина Ивановна или же, как любила сравнивать себя с Терешковой, первой космонавткой Союза, да что там Союза, Мира! Так вот, эта Валька, действительно нагло и в открытую глядовала, а сейчас снова и в который уже раз опаздывала на вылет… Да ведь непросто опаздывала, а его срывала!
Вылет срывала из‑за чего и наша квартальная премия. А ведь я так надеялась на этот четвертак! К тому же все деньги сейчас я откладывала к выходу на пенсию.
Да! На пенсию…
Подумать только мне сорок пять, а что я видела? – говорила о себе Галина. Одни взлеты и посадки, гостиничные койки с дурацкими панцирными сетками, на которых проваливалась не раз так, что на следующий день болела поясница как перед месячными.
Да, некстати вспомнила… В последнее время с моим здоровьем происходило что‑то такое профессиональное по женской линии. То какие‑то боли, особенно когда приходилось загружать контейнеры с бортовым питанием, то месячные скачут по календарю… А это уже никуда не годится, потому… Ведь так и залететь недолго.
Пробовала говорить об этом с Эдиком, но тому на меня как‑то все не хватало времени. А жаль, ведь если так пойдет и дальше, то я ему вынуждена будет отказать в ближайшем времени. И что тогда? Она уже не раз этот вопрос себе задавала…
Мало того, что заканчивала летную работу, так еще и лечится надо было как следует, а не скрывать это от своего молодого любовника!
Скажешь тоже мне, любовника? А что, не любовника, что ли? Подумала и задумчиво замерла в своем привычном для нее отсеке бортпроводников…
И как‑то от всего неопределенного у нее уже в который раз за это утро совсем испортилось настроение.
К тому же пассажир с десятого «Б» места, можно сказать, уже прямо достал ее своими расспросами! Когда же мы полетим? Когда? И почему мы до сих пор стоим?
По своему многолетнему опыту она уже с первого взгляда научилась сортировать пассажиров и потому знала, что такой каприза и беспокойный нытик мог сильно повлиять на состояние атмосферы в салоне ее самолета и взбудоражить многих остальных пассажиров.
Потому она как можно спокойнее и со своей фирменной и, можно сказать, профессиональной улыбочкой прошла в салон, наклонилась к самому его лицу, и как можно ласковей но, так, чтобы слышали и сидящие рядом.
