Не сотворяйте ангелов из женщин
С одной стороны, наверху – светло, а книзу туда, куда стремительно спускался Ил… Неясные контуры в дымке, к тому же огни… Много огней!
Город жил, ехали машины с включенными фарами, взлетали самолеты, поблескивая красными проблесковыми световыми маяками. И все как в феерическом тумане… Все огни сливались, смещались…
– Штурман! Высоту и скорость?
– Пошел ты…
– Штурман, высоту? Да ты, глядь, будешь сегодня работать?
И тут не выдержал Правачок. Внезапно встрял и со злостью всем…
– Да она может работать только своей…
– Что? Это ты мне, щенок?!
– Заткнись!
– Сам заткнись! Импотент!
– Что?
– Что слышал! Недаром говорили, что ты только лапать умеешь, а как до дела дошло, так у него… Фить….
– Закрой рот!
– Ага! Правда! Импотент…
– Да заткнись ты! – рявкнул Михалыч, снова передавив тангенту… Адресованный ей рык снова ушел в эфир…
И тут же служба контроля переговоров… – Что происходит. Кто это? Кто это влез на частоту борта?
– Борт 8, 5, 6 перейдите на частоту… – услышали в наушниках.
– Что это они? Опять связь?
Переход на произношение раздельных слов и цифр применяют в случае нарушения или плохой связи.
– А в прошлый раз то же самое и теперь! Да что там, у них…
– Что, что? Как у всех мужиков… – теперь не выдержала, чтобы не съехидничать она. – Повылезало, да тут же скисло…
– Ну, сука, заткнись! Чтобы я тебя больше не слышал!
Михалыч потный, с серьезным лицом, не переставая отгавкиваться от нее, вел машину…
Вошли в зону и, прокрутив коробочку, стали снижаться… Звонок дальнего привода… Дзинь! Прошли дальний привод.
– Штурман! Параметры на заход!
Тишина… Сам же сказал, заткнись! – так рассуждала штурман. К тому же она уже такого о себе наслушалась от него, потому решила, что больше она и рта не откроет, а будет молчать!
А как же посадка? Как же люди? Как же ее обязанности следить, докладывать о метрах высоты до земли…
Уяснив себе, что она будет молчать за эту обязанность взялись другие, упустив свои.
Боже… Останови безумцев… Прошу… тя…!
К тому же переключаясь на новую частоту, задерганный руганью Правачок, перекрутил рукоятку оцифрованного диска, сбившись с указанной им частоты. И этого так и не понял! Не понял, отчего же так внезапно пропала связь. А тут еще Михалыч, спустя секунды, отличился.
Задерганный, разгоряченный, он поначалу не понял, что это им с земли красные ракеты… Ведь борт шел на посадку без связи и с не выпущенными шасси…
Диспетчер посадки, как увидел, так сразу же вылетел и стал шмалять…
Бах, бах, бах! Взлетали одна за другой красные сигнальные ракеты… Так подавали сигнал в случае не выпущенных шасси самолета при отсутствии с ним связи.
Он так торопился их выстреливать, что если бы он все проделывал медленнее, то Михалыч непременно догадался…
А диспетчер, как автомат…
Патрон – ствол вверх – выстрел! Гильзу долой, другой патрон в ствол – вверх, пистолет‑выстрел…
Вот же какая ерунда, подумал Михалыч, всматриваясь в неясную мглу… Чего только не увидишь в такой дымке? Надо же, как маячки самолетов причудливо? Такого я еще не видывал… Но это только мгновенье он так подумал.. Потому что в следующее мгновенье внизу он увидел посадочную полосу…
Машину тянуло в сторону, сбивало с посадочного курса порывами сильного бокового ветра… Потому самолет заходил на полосу боком и уже перед самой землей, рулем, пилоты выравнивали машину и направляли ее по оси посадочной полосы.… А это сложно и это уменье! Михалыч мог и потому старался… А тут еще ветер и самолет стал клевать носом, пришлось штурвалом приподнимать носовую часть… Ему надо было одновременно сам самолет удерживать на глиссаде, боковой ветер парировать и все это проделывать сразу… И они с Правачком увлеклись работой и вместе старались…
Самолет приспустил закрылки… Следом руки летчика потянули вперед рукоятки РУД, сбрасывая скорость. РУД –рукоятки раздельного управления двигателей. И тут Михалыч…
Не подвело, ведь чутье старого аса! Вспомнил и ужаснулся…
Катастрофа
– Шасси! – только и успел истерично выкрикнуть Михалыч…
Как огромная восьмидесятипятитонная машина начала ложится на бетонку, удивительно низко приближаясь к земле…
– Что это? – только и успел спросить беспокойный пассажир с десятого места…
И в следующую секунду…
Абсолютно исправный и с опытным экипажем на борту самолет в всем телом друг начал касаться полосы.
Сначала кончиками лопастей своих четырех турбовинтовых двигателей АИ‑20‑х, которые сразу же ударившись, бешено вращающимися концами винтов о бетонку, разлетелись в прах, рассыпая вокруг искры, а следом вся масса самолета задрожала, бешено вибрируя…
Самолет какие‑то доли секунд чиркал, все еще, как бы не веря людям, что такое возможно, а может быть, сказывался эффект воздушной подушки от воздуха, который сжимался и не успевал выскользнуть между землей и прижимающимися к ней плоскостями крыльев, заставляя самолет еще несколько мгновений только лишь чиркать и сыпать брызгами ослепительных искр…
В следующее мгновение произошло то, что и должно было произойти с восьмидесятипятитонной машиной, летящей на скорости около двухсот тридцати пяти километров в час. Машиной, которая, словно забывая совсем о своих авиационных колесах – шасси, стала ложиться с огромной скоростью на бетонку взлетно‑посадочной полосы, прижимаясь к ней фюзеляжем и теряя скорость…
От пожара двигателей пока что спасала противопожарная система, которая сама включилась, от штырей, что первыми коснулись бетона и тем самым заставили выстрелить пиропатроны баллонов систем пожаротушения.
