Невеста лешего
Алёна сочувственно кивнула. Она могла представить, что испытал домашний ребенок, потерявшийся в темной чащобе, и на целых три дня – бесконечное время! – застрявший без света, без пищи в подозрительном домишке… наверняка похожем на избу Бабы Яги из страшных сказок. От такого испытания и взрослый человек рассудком подвинется, не то что малыш. Лес никого зря не обижает, дает и кров, и приют, и пищу, но нужно знать, как вести себя, как и о чем просить… Городским трезвомыслящим жителям подобная наука обычно неведома, и детей они в лучшем случае учат пользоваться навигатором на смартфоне, вот и все.
– Алёша, наверное, сильно плакал, когда вы его нашли…
– Нет, как раз не плакал совсем, был веселый, довольный! Вот только всем подряд рассказывал разную ерунду… что будто у лешего жил!
– У кого?… – Алёна не поверила своим ушам; Ираида Никитична, по своему поняв ее реакцию, горестно запричитала:
– Да, Алёнушка, да! У лешего – так и говорил! И такие подробности… Что леший его не обижал, разрешал играть с белочками и зайчиками, и что белочки орехи и ягоды приносили, а леший его шишками сосновыми угощал, которые в пирожки и булочки превращались… Мы думали сначала – само пройдет, но становилось только хуже. Повели к неврологу, к психиатру… вот и определили ПТСР… с тех пор и лечим…
– Помогает?
– Помогает… В городе все как рукой снимает, хотя он и там выдумывает, но про другое… а вот как сюда приезжаем, на отдых, поближе к лесу – так все по‑новой… опять рассказы про лешего, про кикимор, и еще вот про Михаила Ивановича… как прознал, что он здесь, в пансионате, работает, так и про него начал сочинять: то он у него – леший, то вообще лесной царь, который всеми зверями командует… а на самом деле, он этого Михаила Ивановича и не видел больше ни разу! Врач говорит – это ничего, просто вплетает в фантазии разных людей, приписывает им сказочные свойства…
– У врачей всегда хорошие объяснения…
– Ну вот вы меня понимаете, Алёнушка! – Ираида Никитична положила руку ей на запястье и с чувством пожала. ‑Скажу вам как на духу – ни мать, ни отец с ним особо не занимаются, так уж у нас получилось в семье… После того случая он и живет постоянно со мной, а не с ними… и все бы ничего, я справляюсь, но вот как начинаются опять эти выдумки про леших, так прямо холодею! Вы простите, простите, что навязываюсь к вам со своей бедой… Алёшеньку ни волновать нельзя, ни ругать – врач строго запретил, но и поощрять его фантазии, подыгрывать – тоже нельзя! Да и перед персоналом неудобно, он вечно к ним с разговорами на эти темы пристает… Вот и прыгаю с ноги на ногу!
– Я понимаю… – Алёна и в самом деле начала намного лучше понимать, что случилось полтора года назад, и как пятилетнего ребенка угораздило пропасть в лесу.
Разговор, однако, пришлось прервать, потому что вернулся Алёшка с заказанным кофе. Он торжественно вручил бабушке высокую кружку, с шапкой взбитых сливок и легким пеплом корицы – а затем со строгостью ревизора проверил, не избавилась ли «девушка с косой» от первоцветов, подаренных ей местным лешим:
– Смотри, не выбрасывай, и никому не отдавай! А то как Михаил Иванович тебя потом узнает?
На подобный вопрос из уст взрослого можно было ответить резко – дескать, кто захочет, тот узнает и без цветов – но с чувствительным чужим ребенком следовало обходиться бережно.
Алёне пришлось собрать все свои небогатые знания по психологии дошкольников и проявить чудеса дипломатии, чтобы распрощаться с новыми знакомыми и все‑таки сбежать из ресторана раньше, чем туда придут протрезвевшие и выспавшиеся Эля с Денисом.
Ее ждал лес… Местное царство‑государство, где, как положено, был свой правитель, повелевающий деревьями, птицами и зверями, и разнообразными дикими тварями лесными. Алёна знала законы этого царства и старалась их соблюдать, а взамен лес делился с ней своей силой. Помогал снова начать дышать.
Лешего она совсем не боялась, по горькому опыту зная, что бояться на этом свете стоит только людей.
ГЛАВА 3. Лешаки из артели
Серый мир в Яви. Подворье лесовиков Верейских
– Ну что, большак, повидал ты отсуленную‑то, аль нет? – вопросила бабка‑лешачиха, ставя на стол дымящийся горшок с грибной похлебкой.
Михайло Верейский, здешних мест хозяин, совсем еще молодой по лешачьим меркам, уже носил почетное прозвание большака лесной артели. Разговоров лишних он не любил, а не в меру любопытных, бывало, заводил на болото или в бурелом; но бабка‑лешачиха – не то, что глупая деревенская сплетница. Своя. С нею можно было и поделиться, даже и совета спросить.
Пниха сложила руки на животе, ждала с деланным смирением – что скажет хозяин…
