О Ване и пуТане

Домой возвращались молча, не проронив ни слова. Перепуганному Олегу ничего не рассказали, но он не мог не заметить изменений семейного уклада и совсем сдал: у паренька резко снизилась двигательная активность, стали развиваться различные расстройства. Обследование показало предсердно‑желудочковую блокаду. На школе был поставлен большой жирный крест. Учителя приходили на дом и, намекая на дополнительное вознаграждение, имитировали учебный процесс. Доктора советовали собирать деньги на операцию в Германии: «Если не хотите потерять пацана, везите его к немцам. Эти могут вытянуть, а у нас, сами понимаете… В общем, ищите спонсора».

Вечером, захлебываясь в рыданиях, Таня рассказала о беде своей напарнице тете Нюре. Та, отставив в сторону швабру, вытерла влажные руки о синий сатиновый халат и погладила девушку по голове: «Бедная ты моя Рыбка».

– Теть Нюр, а спонсоров где находят? – поинтересовалась Таня. – Мне врачиха сказала, что для девушки с моей внешностью это не проблема.

– Горюшко ты мое, – вздохнула та, – да она тебе на проституцию намекала. Переспишь с нужным мужиком, он тебе деньжат и подкинет. Только много‑то спать придется, и не с одним – сумма нужна огромная.

Какое‑то время Таня, молча, сопела. Затем встрепенулась:

– А как их находят, ну… тех, с кем следует переспать?

Женщина горько улыбнулась.

– Да с нашей‑то голи перекатной нечего взять, кроме анализа… Сами шнырят голодным взглядом, кто б их подкормил, подпоил и в чистую постельку уложил, – сплюнула она на свежевымытый пол. – Раз уж решилась на это дело, искать надо чужеземца. Дай объявление в газету: требуется, мол, состоятельный иностранец для культурного времяпровождения. Напиши, что молодая, красивая, с волосами и глазами русалки… То, что обычно пишут в таких случаях… Возьми вон газету из верхней пачки, посмотри, как наши голодные девки себя рекламируют.

Таня развернула толстый еженедельник «Рандеву по пятницам», нашла в рубрике знакомств раздел «Она ищет Его», пробежала глазами пару абзацев и согнулась от хохота:

– Ой, умру сейчас! Теть Нюр, вы только послушайте: «…мне двадцать четыре года, рост 160, вес 80, но это поправимо. Не будете перекармливать – похудею, будете кормить тортами – потолстею… За границей однажды была, а замужем нет… Обычная девушка. Моей дочке шесть лет… В паспорте записана белоруской, хотя мама еврейка… В принципе, выехать могу по еврейской линии, но хочу путем замужества…».

Помещение подсобки огласил смех: хриплый – тети Нюры и звонкий – Таньки.

– «Я – РУССКАЯ девушка, с РУСОЙ косой, глазами цвета васильков, что растут в РУССКОМ поле, стройная, как РУССКАЯ березка, мягкая душой, как хлеб, испеченный в РУССКОЙ печи, сладкая, как ягода‑малина из РУССКОГО леса, горячая, как РУССКАЯ баня, дурманящая, как РУССКАЯ водка, преданная, как РУССКАЯ борзая, жду тебя, о, чужестранец!!!». Ха‑ ха‑ ха!

– Ой, девка, погоди, не читай пока, я в туалет сбегаю, а то подштанники сейчас обмочу! – и тетя Нюра понеслась в сортир.

Возвратившись, удобно устроилась на подоконнике и, подперев подбородок шваброй, дала отмашку: «Продолжай!».

– «Здравствуй, американский незнакомец! Двадцатилетняя фигуристая жемчужина ищет себе достойную оправу… Жгучая брюнетка, но белоруска. Без национальных предрассудков. Моя основная мечта – жить за границей. Если вы меня полюбите, начну учить английский…».

Очередная волна хохота ударила по стенам, с одной из которых слетел «Христианский календарь».

– А вот еще один шедевр: «Кудесница леса Олеся (молодая, привлекательная, умная и …бедная), живущая на опушке и ведущая счёт годам по кукушке, мечтает познакомиться с мужчиной, обладающим противоположными качествами…».

– Стоять! – тетя Нюра ударила шваброй о пол. – Вот он, девка, нужный тебе текст. Ну‑ка быстро спроворь такое же!

Таня нахмурилась:

– Теть Нюр, да они же все сумасшедшие! Не буду я давать никаких объявлений. Ни за что не буду!

 

***

 

Не прошло и трех дней, как на пятнадцатой странице «Рандеву по пятницам» появилось Танино объявление: «Скромная симпатичная восемнадцатилетняя девушка ищет состоятельного зарубежного покровителя». Прошла неделя: ни звонков, ни писем. Рыбка через десять дней повторила попытку – результат тот же. То ли все зарубежные покровители враз покинули территорию Беларуси, то ли их там никогда и не было.

К концу месяца проклюнулся какой‑то тип отечественного производства, назначивший Таньке встречу в Пионерском скверике. Парень специфической наружности, с толстой короткой шеей и мощными плечами, от которых его джинсовая куртка трещала по швам, буквально раздевал девушку взглядом. Отсканировав все ее параметры, изрек:

– Ты какой иностранный язык в школе учила?

– Не‑мец‑кий, – протянула Таня удивленно.

– Шпрехаешь, значит? А оценка по дойчу какая в аттестате?

– Высший балл. А что?

– Пристрою тебя, коза, в приличный гамбургский бордельчик, – потер руки Алесь. – Это тебе не дешевый провинциальный притон, где берут двадцатник с сексуально озабоченного рыла. Там ты быстро капусты нарубишь и домой вернешься королевой: на классной тачке с прицепом полным шмотья и техники, с баблом на отдельную квартиру. А то, глядишь, за фрица выскочишь и всю жизнь будешь, как сыр в масле, кататься, поминая дядьку Алеся незлым тихим словом.

В Танькиных глазах отразился животный ужас.

– Как бордельчик? Я спонсора ищу… Здесь, дома…

Алесь расхохотался, аж слезы из глаз брызнули:

– Кого ты ищешь? Спонсора? Га‑га‑га! Хочет на елку залезть и задницу не поцарапать!

Он смачно сплюнул, и его харчок повис на стенке урны, стоящей в трех метрах от скамейки.

– Гы‑гы‑гы, гляди, какой я снайпер! – снова заржал Алесь, показывая черным ногтем на плевок, – Ой, повезло тебе, дуре, что на меня нарвалась. Рука у меня легкая – уже не одну в хорошие руки пристроил.

И, почесав бритый загривок, поднял вверх свою татуированную клешню.

– По петухам, что ли?

Таня спрятала руки за спину.

– Нет. Вы не поняли. Я не из этих…

Алесь изумленно посмотрел на девушку:

– А из каковских, позвольте полюбопытствовать? Случайно, не из Свято‑Рождество‑Богородичного женского монастыря? Ха‑ха‑ха…

Девушка молчала, опустив глаза на вытертые носки своих виды видавших сапожек.

– Не из этих она… Все вы – одной задницы ягодицы, – оскалился Алесь, ковыряя спичкой в ухе.

Краска ударила Таньке в лицо. Она вскочила на ноги.