Общий сбор. Организация «Крыло». Книга 2

Саша хотел было снова вернуться в тот отдел с рюкзаками и взять самый дешёвый, однако ему не позволили родители. Только дома, обнаружив что школьная сумка, мать начала пороть Александра, потому что он такая вот сволочь, в магазине не удосужилась сказать о необходимости купить новый рюкзак или портфель. Слова о том, что вообще‑то всё было иначе, и Александр даже был готов купить необходимую вещь на свои деньги, игнорировались полностью.

По итогу новый портфель Сашке купила тётя и то по просьбе родителей.

– У тебя что, самой денег нет, ребёнку всё необходимое купить? – спросила она, вручая племяннику подарок.

– У нас лишних денег в семье не водится. А ты одна живёшь, тебе столько денег не нужно.

– Ах да, забыла ведь совсем. Ты ведь все деньги или на своих лошадей спускаешь, или на младшего сына. Вот скажи, зачем твоему Коленьке телескоп, микроскоп, бинокль, две игровые приставки, планшет, игровой компьютер и два ноутбука? Он же у тебя ещё маленький, ему столько техники не нужно. Лучше бы ты технику старшему покупала. Ему по учёбе нужно.

– Света, вообще‑то Коле тоже всё это нужно по учёбе. Он же младше. Ему нужнее, чем Сашке.

Далее они переходят на личности и начинают кричать на весь дом. К этой части их конфликтов все домочадцы, как правило, расходятся по комнатам и делают всё, чтобы не слышать этих криков. Суть всегда одна. Светлана, даже при всей своей нелюбви к племянникам, недовольна тем, что их мать превозносит младшего, будто он какое‑то божество, а старшего готова намерено оставить на улице в незнакомой части города. А вот Татьяна убеждала сестру мужа в том, что старшего она не ненавидит, просто младшему всё нужнее. Красивые вещи, дорогая техника, а на старшего средств не хватает. И это, опять же, при учёте более чем хорошей зарплате обоих родителей.

К двенадцати годам Саша окончательно потерял надежду в родительскую любовь и заботу. Начал подрабатывать, чтобы хотя бы пирожок себе в школе купить и пачку сока. Всё остальное давали родители. Отношение после этого к нему будто улучшилось. Ни мать, ни отец больше его не кричали на него и днём и ночью, даже на семейных праздниках начали хвастаться, каким самостоятельным у них Сашка вырос.

Светлана, кстати, зная об отношении родителей к старшему сыну, предлагала супругам Пожарским так же воспитывать младшего. На такое предложение Татьяна начала кричать, что золовка совсем с ума выжила, на что та лишь отвечала:

– А что такого? Вон, у вас Сашка уже подрабатывает себе на личные расходы, потому что вы на него наплевали и все его хотелки. Так в чём проблема так же младшего воспитать? Или ты хочешь, чтобы Коля сидел у вас двоих на шее до пятидесяти лет?

– Ну, Коля маленький ещё, – извечный ответ Татьяны.

А не так давно Саша изъявил желание оказаться в детдоме в свои четырнадцать лет. Так отец прошёлся по нему кожаным ремнём, а мать ещё добавила. Именно поэтому сейчас парень весь из себя такой синюшный, за исключением двух‑трёх мест. И ходит прихрамывая на одну ногу. Да‑да, ты меня раскусил, прихрамывание никак не связано с домашними побоями. Он сегодня в школе просто оступился на лестнице и вот результат. Из‑за этого его и отпустили с занятий домой пораньше. Понятное дело, что он пошёл в ближайший музей, чтобы мать, у которой выходной, не кричала на него из‑за прогулов. И хрен ты ей что объяснишь.

Саша осмотрелся в музее. Он оказался на военную тематику. Каждый зал был на тему той или иной войны. Не так давно они всем классом были здесь на экскурсии. Теперь то парень мог спокойно осмотреться здесь. Без учителя, который торопит класс по какой‑то максимально тупой причине и без вечно смеющихся одноклассников. Что уж говорить про одноклассников, которые спорят о правоте экскурсовода. И ладно бы между собой, они бы особо никому не мешали. Но нет, они спорят с экскурсоводом, с учителем и одноклассниками, которые хотят не крики слушать, а рассказ о прошлых сражениях.

Парень проходил мимо стендов, читая всплывающие статьи о том или ином событии. Война с шведами, с Турцией, с Наполеоном. Битва за Сталинград, захват Берлина, присоединение ДНР, ЛНР, Херсонской и Запорожской областей к России, кризис в Европе вызванный отказом от российского газа. Все эти залы показывали ещё на экскурсии. Был только один зал, который был интересен Саше из‑за фотографий, которые парень обещал Коле. Пацан большой фанат «Крыла» и знает, что в данном музее выделяют отдельный зал под эту тематику. Понятное дело, что он хотел бы хотя бы фотографии посмотреть. Зал оказался открыт. Кроме Саши там было ещё три человека, не считая уборщика. Александр начал делать фотографии стендов, каких‑то перчаток, часов, оружия и прочего такого барахла. Вообще «Крылу» посвящён отдельный музей в их столице – Воронеж. Городе, где находилась их главная база. После расформирования организации из двух‑трёх их штабов сделали музеи, а все остальные либо забросили, либо снесли.

Правда, где‑то Сашка слышал, толи в новостях, толи от старшего поколения, что некоторые здания отдали под учебные заведения с общежитиями.

В какой‑то момент шрам на левой руке начал ныть. Это было чем‑то вроде шестого чувства, сигнала тревоги, который включается прежде, чем что‑то случится. Этот шрам Александр получил девять лет назад. По рассказам практически всех родственников, кроме родителей, когда‑то Сашу супруги Пожарские попытались оставить на каком‑то стадионе. А тогда случилась атака каких‑то террористов на этот самый стадион. Сашу, как и всех гражданских, спасли члены организации «Крыло». С тех пор у мальчика остался небольшой шрам, ставший чем‑то вроде паучьего чутья.

В этот момент случился взрыв. Кто‑то подорвал музей военной памяти (именно так она называется). Нескольких людей придавило обломками стен и потолка. В ушах стоял жуткий звон. Глаза слезились от пыли и дыма. Спустя несколько секунд после взрыва появилась боль в левой руке. Её придавил один из обломков.

Кто устроил взрыв, и что произошло дальше, Саша не мог сказать. Из‑за звона он больше ничего не видел, а из‑за пыли он рефлекторно жмурился, а из‑за боли в голове крутились мысли только об этом и о том, цела ли останется рука после всего этого.

Саша не двигался. Просто было больно от малейшего движения. К тому же, нужно сохранять спокойствие. Его в любом случае найдут и окажут медицинскую помощь. Пять минут и пыль улеглась а звон в ушах прекратился и сменился звуком, с которым большие камни обычно поднимают и куда‑то бросают. Сирена скорой помощи становилась громче в течении какого‑то времени, за которое с руки Саши сняли обломок потолка. Парень наконец‑то поднялся на ноги. Рука превратилась в кровавое месиво на палочке.

Огромная горилла указала ему на разрушенное окно. Парень подошёл туда, хромая на обе ноги и покачиваясь из стороны в сторону. Оказалось, что взорвали только второй этаж. Первый уцелел. Саша спустился по пожарной лестнице и к нему сразу же подскочили врачи и медсёстры. Руку ему перевязали, осмотрели несколько раз, обработали уже имеющиеся царапины, ссадины и синяки, решив, что даже если их он получил не при взрыве, то обработать их не будет лишним. Горилла, обойдя второй этаж ещё раз спустилась к работникам скорой помощи и пожарной станции, а так же к подъехавшим полицейским.

Сделав несколько шагов самец гориллы стал человеком. Ну конечно же, Михаил. Тот самый Михаил из «Крыла». В рюкзаке, который лежал рядом, Саша нашёл несколько фотографий бывших агентов данной организации. А потом нашёл среди них фотографию Михаила. Сделав его фотографию на телефон, Саша подошёл к мужчине с уже бумажной фоткой мужчины из какого‑то журнала толи про «Крыло» и им подобные организации в других странах, тли про учёных в целом.