Семь-я. Седьмая книга. Сага «Исповедь»
– Ну, к примеру, если бы человека не сбила машина, он бы долго и мучительно умирал от тяжёлой болезни в своей постели… или же ребёнок не стал бы тем, кем станет, не будь он сиротой. Я вспомнил про Жаниса*, отвезённого мною в приют под попечительство монахинь (после аварии на дороге, где погибла его мать). «Что стало с мальчиком теперь, когда он уже взрослый? Ему, наверное, уже около двадцати лет.»
– И чем это всё закончилось? – не унимался Даниил.
– Постепенно зов стих, религиозные власти высказались неодобрительно о подобной одержимости, и не стали брать на себя ответственность за эти события.
– Мне тоже непонятен такой расклад.
– Ну, да ладно, что было, то прошло, идём дальше?
Даня поёжился от ветра.
– А хороших чудес здесь не происходило?
– Как же, бывали и такие…
* События из первой книги «Исповедь»
ЧАСТЬ 1. ГЛАВА 12
Аббатская церковь встретила нас прохладой, приглушёнными голосами туристов. Кто‑то, задрав головы, разглядывал уносящиеся в поднебесье готические своды, кто‑то больше внимания уделял реликвиям и алтарям. Была выставлена копия Туринской плащаницы, в которой погребённый Спаситель воскрес. По мнению некоторых учёных световое излучение, равное по силе ядерному, отразило на ткани нерукотворный образ Христа и его ран во весь человеческий рост. Сколько бы не спорили люди о подлинности данного полотна, несомненным остаётся одно: воссоздать нечто подобное не способна современная наука при всём её нынешнем развитии; почитание святыни продолжается по сей день.
К одной из колонн мне захотелось прикоснуться, и в голове зазвучала музыка, множество мужских голосов в едином порыве на латыни славили Господа: «Gloria in excelsis Deo"*, звук, очень похожий на хлопанье крыльев, прозвучал над головой. Я открыл глаза и увидел голубя, вполне настоящего, который ощущал себя в храме как дома и настолько уже привык к посетителям, что совсем не боялся их, подлетая совсем близко. А так хотелось, чтобы это были ангелы!..
Поискав Даню глазами, нашёл его присевшим на скамеечку возле скульптуры Богородицы, держащей на руках убиенного Сына. Тихо подошёл, устроился рядом, не прерывая молитву моего мальчика. «Кем он станет, куда пойдёт? Какая миссия предстоит ему в этот раз? Мы пока не знаем, и это хорошо. Дал бы только Господь достаточно сил и благодати смиренно и достойно исполнять Его волю!»
– Отсюда не хочется уходить!
– Ты прав, спешка здесь ни к чему. Мы и не торопимся. Места, подобные этому, нужно прочувствовать сердцем.
Глаза Даниила внезапно стали влажными.
– Я люблю тебя, папа!
– И я тебя, сынок. – Даня преклонил голову к моему плечу и запах его родных волос овеял отцовским счастьем. Мы сидели молча, но душа его уже раскрывала лепестки сердца, подобно бутону благоухающей розы, согретой солнечными лучами.
Я не торопил его, пусть ребёнок заговорит сам, он ведь знает, что именно тревожит меня, но не случилось и на этот раз. Немного посидев возле Скорбящей Богородицы, мы отправились дальше разглядывать сокровищницу благодатного острова.
Прошли во внутреннюю монастырскую галерею, соединяющую различные помещения, она использовалась для прогулок, молитв и медитаций, а так же для крестного хода и торжественных процессий в праздничные церковные дни. Это самая верхняя часть комплекса, называемая La Merveille, что в переводе на русский означает «Чудо». В центре её расположен маленький уголок живой природы, сад под открытым небом. Ажурная колоннада вокруг него создаёт постоянно меняющуюся при движении художественную перспективу, поистине завораживающую глаза. Три арочных застеклённых проёма, открывающие вид на море с западной стороны, были созданы для входа в здание капитула, но эти планы так и не осуществились. Тем самым несколько нарушалась традиция, что во время процессии монахи должны видеть только небо.
Далее мы проследовали в трапезную: впечатляющее удлинённое помещение с высокими сводами, с обеих сторон которого в выступах за декоративными колоннами встроены ряды узких длинных окон, создающие таинственную игру света, при этом они совершенно невидимы со входа. Здесь при полном молчании монахи вкушали свою скромную пищу и внимали святому писанию, которое, благодаря прекрасной акустике, было слышно повсюду. Рядом с трапезной размещалась кухня. Этажом ниже расположен зал, где принимались высокопоставленные гости: короли, вельможи и дворянская знать, за ним крипта больших колонн, созданная для поддержания монастырского двора, находящегося прямо над ней, и крипта Святого Мартина в виде свода с пролетом в десяток метров. Отсюда по проходу можно попасть к огромному колесу, с его помощью наверх поднимались различные грузы, вращалось оно лошадью, фактически жившей внутри.
Небольшая часовня Святого Этьена расположена между местом врачевания, рухнувшим два века назад, и хранилищем останков. Она служила часовней для усопших.
По лестнице, расположенной под западной террасой, можно подняться на северную часть строений в крытую галерею для прогулок, созданную в виде длинного зала с двойным нефом, новшество по тем временам: своды зала покоятся на сводовых пересечениях, – ничего подобного я ещё не встречал.
Отсюда мы вновь проследовали в Чудо‑сооружение и перешли в рыцарский зал (в своё время крепость охраняли более сотни военных). Хорошо освещённый и отапливаемый большими каминами он использовался не только для отдыха, но и для ручной работы, переписывания и составления книг. Некоторые манускрипты аббатства удалось сохранить от уничтожения при разграблении монастыря в революционное время, теперь эти исторические сокровища хранятся в городе Аранш, где покоятся и мощи святого Обера, основателя первой часовни.
Уровнем ниже находятся подвальные помещения и богадельня, где принимали и обслуживали паломников низших сословий.
– Сейчас здесь больше нет монахов? – Даня слушал с большим интересом мои рассказы, прерываясь только для фотографирования понравившихся ему мест.
– Существует немногочисленная община бенедиктинцев, всего несколько человек, поселившаяся здесь лишь во второй половине 20 века. Они возродили в Сен‑Мишеле духовный центр и проводят ежедневные службы, в которых могут участвовать все желающие. Днём они ведут уединённый образ жизни в помещениях, куда вход для туристов закрыт. Через двести лет в эти места вернулся свет.
– А что было до этого?
