Семь-я. Седьмая книга. Сага «Исповедь»
– Не сегодня, – в голосе Клер прозвучали приказные нотки, и он тут же без возражений скрылся в одной из комнат. – Жюзьен, желаешь отужинать или вначале принять ванну?
– Мечтаю о воде.
– Тогда пройдём, уверена, ты такого ещё не видела!
Они прошли в большое помещение, полностью переоборудованное для водных процедур.
– Мозаику из перламутровых раковин по эскизам рисунков Альфонса Мухи, как в ювелирных магазинах Жоржа Фуке, воссоздал для меня один из выдающихся дизайнеров нашего времени. Ничего подобного больше нигде не существует.
– Этот замок приобрёл, благодаря тебе, второе дыхание!
– Несомненно, – она гордилась собой. – Проблемы лишь с публичной частью его, открытой для посетителей. Там всё остаётся неизменным: исторические галереи – достояние общественности. Жилая часть дома закрыта для любопытных глаз, хотя бывает и сюда пробираются, на этот случай у нас, как в музее, есть охрана.
– Сколько же нужно иметь денег, чтобы всё это содержать?! – поражалась Агнешка.
– Биржевые игры не сложнее рулетки, размах шире. Рекомендую тебе попробовать!
– Я приучаю себя обходиться малым.
Раздевшись донага, они вдвоём погрузились в огромных размеров ароматную тёплую ванну, играющую пузырьками. Водный массаж заставляет не думать ни о чём, отбросить все тревоги и волнения. Агнешка вспомнила их купание в реке, похоже и на Клер нахлынули картины из прошлого, она взглянула на своё увядающее тело и взгрустнула.
– Иди ко мне! – запустив пальцы в распущенные седые волосы, Агнешка начала их перебирать, как тогда в реке она расчёсывала и омывала несчастную девушку, тяжело пострадавшую от вампиризма проклятой старухи. Любовь и сострадание наполнили её руки живительным потоком энергии и волшебства. Клер закрыла глаза от блаженства, сама она не могла себе помочь, но сила женщины, подарившей ей второе рождение, по‑прежнему творила чудеса. В какой‑то момент она почувствовала себя совсем молодой, даже юной… О, это магическое чувство чистоты, ни с чем не сравнимое и так легко ускользающее от нас! Тело приобрело упругость, морщинки разгладились, пропали старческие пятна, оставленные нещадными лучами солнца, с каждым годом всё более радиационного в разреженной атмосфере Земли.
Очнулись обе, когда Омар внезапно зашёл, не дождавшись разрешения.
– Выйди вон, ты не видиш‑ш‑шь, мы заняты! – зашипела Клер и увидела своё отражение в его изумлённых глазах.
– Божество! – оторопело выдохнул мужчина, и лишь когда опомнился, удалился.
– Моей силы хватит ненадолго, прости, – с грустью заметила Агнешка.
– Спасибо тебе, дорогая! Я почувствовала себя по‑настоящему счастливой.
Разразившись внезапным смехом, они обе начали обливать друг друга водой, сияющие брызги разлетались по сторонам на перламутровые мозаики стен, пола и потолка, которым мог бы позавидовать любой музей мира.
– Ты – бесподобна, Жюзьен, неужели есть мужчина, способный противостоять твоей красоте? Покажи мне этого безумца!
– Есть такой, и он – неповторим! Оттого и люблю его с каждым разом всё сильнее, не в силах повелевать.
– Ты отвела себе слишком скромную роль!
– Нет, я оставила нам шанс для спасения…
ЧАСТЬ 2. ГЛАВА 9
На следующее утро они прощались, воздействие Агнешки ещё работало, Клер выглядела сейчас не старше сорока лет. Омар не сводил глаз с обеих ворожей. Сегодня у них была особенная ночь, полная любви и страсти, такая, что и не снилась обычным людям. Госпожа была просто неутомима, как молодая фурия, и красота, чудесным образом вернувшаяся к ней, возбуждала не меньше.
«Жаль, что огненная богиня отказалась участвовать», – он бы показал им обеим, на что способен истинный арабский жеребец.
Агнешка прочла его мысли и усмехнулась, обратив свой взгляд на Клер: «Ты готова была разделить со мной этот праздник плоти?»
«Я бы ради тебя умерла или убила бы кого‑нибудь, а ты спрашиваешь о таких мелочах… Омар исполняет отведённую ему роль, доставлять физическое удовольствие, не более…»
Они обнялись на прощание, пообещав друг другу надолго не расставаться. Агнешка села в лимузин и, одарив свою подопечную любящим взглядом, уехала. В памяти всплывали картины прошлой жизни, такой мучительной и сладостной одновременно. Она возвращалась к Жаку, ставшему в этом воплощении Жюлианом. Ему нужна её сила, мальчик страдает, и она вновь готова поделиться с ним всем, чем наградила её природа.
Эрика уже была в больнице и ждала её. Увидев тётю, обрадовалась.
– Наконец‑то! Я уже места себе не нахожу! Меня опять к нему не пускают. Агнешка, миленькая, проведи, пожалуйста, ты же можешь! Я не буду мешать, обещаю!
«Только этого мне не хватало!» – но устоять перед молящими глазами своей малышки не смогла.
– Хорошо. Только ты будешь молчать и не дотрагиваться до него, пока идёт воздействие.
– Я сделаю всё, как скажешь. Только бы взглянуть на Жюлиана ещё разочек!
В реанимации, чтобы войти, приходилось брать под контроль всех, кто попадался на пути, а силы затраченные на преображение Клер, ещё не успели до конца восполниться. Сегодня сеанс получился коротким, удалось только снять его боль. К счастью, юноша крепко спал, не было искушения погрузиться в его родную душу.
Эрика стояла тихо, как мышка. Увидев Агнешку в деле, она была поражена её способностями: в каре‑зелёных глазах вспыхивали огоньки вечного пламени, в боксе стало жарко, казалось, что температура поднялась до сорока. Тело больного покрылось испариной. Да и сама Эрика пожалела, что пришла сюда, трудно даже дышать, но уйти она не могла, так как без Агнешки, её увидят и могут вообще запретить посещения.
– На сегодня всё, – глаза ведьмы потухли, руки опустились.
Эрика вздохнула с облегчением.
– Как он?
– Всё потом. Нужно убираться, покуда меня не оставили последние силы.
Уже на выходе ей не хватило энергии на воздействие, и по сути пришлось убегать, как воришкам, под строгие замечания медиков.
– Бери такси, – Агнешка села на первую же попавшуюся скамейку и почувствовала, что её пробил холодный озноб, руки и ноги стали ледяными. Сейчас Клер или Эрик могли бы её подпитать, и тогда не было бы этого истощения, но они были далеко, приходилось справляться самой.
Вспомнилось, насколько ей было легче, когда Жака привезла домой. Не нужно было тратить львиную долю сил на стирание памяти врачам и медсёстрам, но теперь не то время, украсть тяжело больного ей не дадут, камеры в коридорах и на входе.
