Шестая брамфатура. Или Сфирот Турхельшнауба
Два прелестных котика отвлекали супругу от мыслей о неудачном браке и нерожденных детях. Моцарт – белый игривый пушистик, Сальери – чёрный прожорливый жирдяй. Когда Веня выбрался из ванной, жены и след простыл. Только халат валялся в белом кожаном кресле. Он глянул в повестку: «Гражданин В. Турхельшнауб вызывается в Следственный отдел для допроса в качестве свидетеля по делу о превышении полномочий».
Веня накапал валокордина в рюмку, выпил и завалился в смятую кровать. Запах духов супруги ударил в нос. Он закутался с головой одеялом, представил себя полярным лётчиком, потерпевшим крушение в Ледовитом океане, и быстро уснул. Ближе к вечеру проснулся с головной болью, сварил куриный суп, попробовал дозвониться жене. Капитолина предсказуемо не брала трубку. За окном в темноте третьи сутки шёл ледяной дождь.
Вскипело отвращение к себе. В мозгу гудел внутренний диалог. Словно два актёра сводили счёты, играя в бесконечном сериале. Вдобавок душило чувство вины. Что бы там ни думала Капитолина, на корпоратив он идти категорически не хотел. Проклятая работа и без того вытягивала жизненные соки. Ни малейшего желания видеть коллег в неформальной обстановке не возникало.
Однако пойти пришлось. Вене прозрачно намекнули, что начальство желает его видеть. Якобы сам Витопластунский не прочь побеседовать. И Веня, сдерживая отвращение, явился на праздник с перекошенным лицом. Простоял весь вечер у бара, подбадривая себя напитками.
Позже он зашёл в туалет, посмотрелся в зеркало и ужаснулся собственной внешности. Мятая рубашка топорщилась на выпуклом животике. Под глазами надулись мешочки. Печальные мальчишеские глаза поражали наивностью, а копна непослушных кудрявых волос намекала на отнюдь не славянские гены. С горя Веня нализался в хлам. А когда пришла пора встретиться с шефом, едва дошёл до кабинета без посторонней помощи – двигался по стеночке.
По иронии судьбы шеф хотел обрадовать упрямого сотрудника повышением по службе. Два или три протокола кредитного комитета ждали подписи. В сделках имел кровный интерес акционер банка по фамилии Боговепрь. Злополучные бумажки несли за собой определённые риски, да по рангу Вене не полагалось их визировать. Речь шла о банальном выводе активов в офшорную зону на острова Вануату. А вот если бы господина Турхельшнауба приподняли на ступеньку по служебной лестнице, тогда всё встало бы на свои места. К тому же Веня в прошлом месяце проявил лояльность и кое‑что подмахнул. Поэтому теперь и валялась у него дома смятая повестка.
Когда Веня робко протиснулся в дверь кабинета, Витопластунский сидел в кожаном кресле за необъятным столом и курил сигару. А у окна в свободной позе расположился лысый, загорелый господин в белой дорогой рубашке. Господин этот поглаживал кукольной ручкой живот и плотоядно улыбался. Веня догадался, что перед ним легендарный казнокрад Боговепрь.
– Здравствуйте, вызывали? – спросил Веня.
– Заходите, заходите, Вениамин, мы вас с нетерпением поджидаем.
Витопластунский от барских щедрот налил полный бокал коньяка и протянул подчинённому. Веня послушно выпил. Дальше наступил зловещий провал в памяти.
Очнулся он под утро, на подземной парковке, на заднем сиденье собственного автомобиля. Сначала не поверил своим глазам: на его коленях крутилось обнажённое, влажное от пота женское тело. Присмотревшись, он узнал сотрудницу своего отдела – Наталью Поперхон. Она издавала стоны и шептала слова, которые женатый мужчина вряд ли хотел бы услышать:
– Ко мне переедешь, дочку родим. Крохотную такую, будет бегать и кричать: «Папа, папа…»
Веня чуть не закричал: «Мама, мама!» От дыхания партнерши его едва не стошнило – перегар был настолько плотным, что его могла выработать только очень здоровая самка, вливающая в себя сладкие ликеры целую ночь подряд. К запаху перегара примешивался приторный аромат парфюма и резкий дух женских секреций.
Трахать собственную сотрудницу в автомобиле – акт настолько низкопробный, что остатки самоуважения в нем начали испаряться. Накатила тошнота. Оттолкнув партнёршу, Веня открыл дверцу, вывалился из машины, добежал до тёмного угла парковки и с облегчением вылил из себя накопившееся за ночь безобразие.
Пошатываясь, он вышел на улицу, пытаясь поймать такси, но водители гнали мимо, обдавая брюки соляной жижей. Ледяной дождь лил прямо макушку, вызывая тупую боль в черепе. Мочевой пузырь разрывался, но подходящего укрытия не попадалось. Плюнув на приличия, он полез к фонарному столбу через сугроб и провалился по колено в коричневую жижу. Вот и все приключения.
Помучив себя угрызениями совести и опустошив кастрюлю жирного куриного супа, Веня снова лёг спать. Снились ему приятные и отчасти пророческие видения. Будто на двери банка повесили ржавый амбарный замок и табличку «Закрыто на учёт». Веня мчался на скором поезде к морю. Рядом с поездом, в багровом закате, скакала на коне обнажённая всадница с такой великолепной грудью, что даже образ тёти Ривы из Черкасс мерк.
Роберта Карловна
В понедельник дверной звонок зазвучал соловьиными трелями. Веня, едва проснувшись, натянул тренировочные штаны и глянул на будильник – пять утра. Со стоном он поплелся к двери.
– Вы меня затапливаете!
Худая, изможденная фигура стояла на пороге. Взгляд гостьи казался блуждающим и затравленным, а спутанные волосы падали неаккуратными прядями на плечи. На женщине была лишь легкая ночная рубашка, но, несмотря на растрепанный вид, в её чертах угадывались следы прежней красоты, а в манере держаться – интеллигентность. Голос отдавал легкой хрипотцой, но произнесенные слова звучали удивительно четко. В её повадках сквозила выправка, свойственная бывшему педагогу.
– С двух ночи слушаю, как струи текут. Безобразие!
Под ночной рубашкой слегка тряслись высохшие груди, и Веня стыдливо отвел взгляд в сторону. Несмотря на кажущуюся хрупкость соседки, в ней ощущалась внутренняя сила.
– Не может быть, – пробормотал Веня, подавляя нервный зевок, – у меня все сухо.
Он пригласил гостью в ванную и показал сухие, аккуратные поверхности. Проверили туалет, заглянули в стояк – ничего подозрительного. Раз уж его подняли ни свет ни заря, Веня решил спуститься к соседке, чтобы лично оценить масштаб бедствия.
Ванная комната оказалась в запустении: кафель покрывал толстый слой пыли. Следов залива не было, только пахло плесенью. Веня с подозрением взглянул в глаза пенсионерки.
– Нас постоянно подтапливает, – настаивала она. – Я ночами дежурю, сижу на кухне и слушаю, как вода льется. Пытаюсь читать Тургенева, но не могу сосредоточиться.
– Ничего не вижу, – пробормотал Веня и поспешил уйти.
В прихожей его взгляд невольно задержался на странном постере. В черном звездном небе плыли разноцветные шарики планет. Но они выстроились не по кругу, а образуя многогранник. Обрамляя комплекс планет, желтой плазмой сиял силуэт человека с распростертыми руками и ногами.
