Шестая брамфатура. Или Сфирот Турхельшнауба

Помучив себя угрызениями совести и опустошив кастрюлю жирного куриного супа, Веня снова лёг спать. Снились ему приятные и отчасти пророческие видения. Будто на двери банка повесили ржавый амбарный замок и табличку «Закрыто на учёт». Веня мчался на скором поезде к морю. Рядом с поездом, в багровом закате, скакала на коне обнажённая всадница с такой великолепной грудью, что даже образ тёти Ривы из Черкасс мерк.

 

Роберта Карловна

 

В понедельник дверной звонок зазвучал соловьиными трелями. Веня, едва проснувшись, натянул тренировочные штаны и глянул на будильник – пять утра. Со стоном он поплелся к двери.

– Вы меня затапливаете!

Худая, изможденная фигура стояла на пороге. Взгляд гостьи казался блуждающим и затравленным, а спутанные волосы падали неаккуратными прядями на плечи. На женщине была лишь легкая ночная рубашка, но, несмотря на растрепанный вид, в её чертах угадывались следы прежней красоты, а в манере держаться – интеллигентность. Голос отдавал легкой хрипотцой, но произнесенные слова звучали удивительно четко. В её повадках сквозила выправка, свойственная бывшему педагогу.

– С двух ночи слушаю, как струи текут. Безобразие!

Под ночной рубашкой слегка тряслись высохшие груди, и Веня стыдливо отвел взгляд в сторону. Несмотря на кажущуюся хрупкость соседки, в ней ощущалась внутренняя сила.

– Не может быть, – пробормотал Веня, подавляя нервный зевок, – у меня все сухо.

Он пригласил гостью в ванную и показал сухие, аккуратные поверхности. Проверили туалет, заглянули в стояк – ничего подозрительного. Раз уж его подняли ни свет ни заря, Веня решил спуститься к соседке, чтобы лично оценить масштаб бедствия.

Ванная комната оказалась в запустении: кафель покрывал толстый слой пыли. Следов залива не было, только пахло плесенью. Веня с подозрением взглянул в глаза пенсионерки.

– Нас постоянно подтапливает, – настаивала она. – Я ночами дежурю, сижу на кухне и слушаю, как вода льется. Пытаюсь читать Тургенева, но не могу сосредоточиться.

– Ничего не вижу, – пробормотал Веня и поспешил уйти.

В прихожей его взгляд невольно задержался на странном постере. В черном звездном небе плыли разноцветные шарики планет. Но они выстроились не по кругу, а образуя многогранник. Обрамляя комплекс планет, желтой плазмой сиял силуэт человека с распростертыми руками и ногами.

– Что это у вас? – спросил Веня.

– Древо жизни, – ответила соседка. – Если хотите, объясню. Это девять сфирот и не‑сефира Даат. Каждая из них символизирует и планету, и духовный сосуд, и свойство мироздания. Например, Тиферет – это красота и любовь, Йесод – основание, а Малхут – царство. Гвура означает строгость и суд, она соответствует Марсу.

В руках соседки вдруг оказался потёртый, потемневший от времени наган. Тонкое дуло угрожающе смотрело прямо ему в грудь.

– Не пугайтесь, – произнесла соседка с невозмутимой улыбкой, словно объясняла рецепт пирога. – Эту игрушку мне оставил отец, потомственный стрелок охраны. Кто знает, сколько врагов народа встретили вот так свою смерть? Надёжная машинка, никогда не подводит.

Сердце Вени гулко застучало. Он будто прирос к полу, и лишь через несколько секунд смог заставить себя пошевелиться. Медленно, боком, стараясь не делать резких движений, он начал отходить к двери. Безумная дама не шевелилась, только смотрела на него с насмешливым любопытством.

Оказавшись на лестничной площадке, Веня сорвался с места, бросился вверх по ступенькам, едва не потеряв шлёпанцы.

– Я бы не советовала вам сегодня покидать дом, – раздался вдогонку голос соседки, ледяной и пугающе спокойный. – Если выйдете, неприятностей не избежать.