Синефилия
– Не совсем, – ответил профессор Вудли. – История – это оправдание настоящего. На уроках мы попытаемся найти причины событий, которые происходят с нами сегодня. Для меня, как для историка, важно не столько знание фактов, сколько умение их правильно интерпретировать.
– Хренов зануда, – сказал Денис по‑русски.
Мне почему‑то захотелось показать, что я его понял. До сих пор не могу объяснить, чем это было вызвано. Но я фыркнул достаточно громко, чтобы Денис обернулся и ухмыльнулся в ответ.
Стадион заорал во всю глотку, заиграла музыка – гимн школы. Тренер и запасные выбежали на поле, тряся кулаками. Директор школы профессор Тоунер аплодировала и улыбалась, всем своим видом демонстрируя благопристойную радость. Получалось так себе, выглядела она скорее сконфуженной. Денис пробил в девятку. Команда White Horse, представляющая Wellington School, победила в финальном матче турнира школ Западной Англии по футболу. Церемонию награждения я простоял на одной ноге, за что получил прозвище Steadfast – стойкий.
II
Существует два наисладчайших вкуса – вкус победы и вкус холодного эля, когда тебе нет восемнадцати. Мы отмечали триумф в местном пабе, который носил название нашей команды – White Horse. Для паба это было такое же знаменательное событие, как и для нас. Бармен сказал, что теперь мы просто обязаны наклеить на футболки эмблему бара – белая лошадь тащит повозку с бочкой пива. «We are now officially sponsoring you»[1], – говорил он. Кстати говоря, форма у нас и правда красивая: футболка в красно‑золотистую полоску и шеврон с гербом школы на левой груди. На спинке были вышиты наши имена и номер: я носил 19‑й, а Денис был 7‑м, как Роналду. И только Колину Барнзу разрешили носить форму вратаря «Манчестер Юнайтед».
– Прекрасный день. Держи, твоя пинта, Steadfast. Заслужил! – сказал Денис.
– Теперь всегда будете меня так называть?
– А ты как хотел? – ухмыльнулся Денис. – Привыкай. Твоя игра принесла нам победу. Можешь собой гордиться.
– Да пошел ты. Я с самого начала говорил, что футбол не мое.
– Да. Ты всегда был больше про кино.
При этих словах он чокнул свою кружку о мою и сделал глоток. Затем выдохнул в точности как в знаменитой рекламе пепси.
– Кстати, о кино. Я решил, куда хочу поступать, – отпив немного, я вернул стакан на стол.
– Слава яйцам!
– Помнишь, как я ставил Уайльда в школьном театре? Профессор МакКарти говорит, у меня неплохо получается. И еще она сказала, что, видимо, это мое и… короче, я хочу писать.
– Типа писать фильмы? Ну круто…
– Да, и не только. Снимать, если повезет… Думаю поступать на Film Studies. Только фиг его знает… тут и талант, и везение, и…
– Слушай, хорош ныть! Талант у тебя есть. Вон, даже МакКарти сказала. Уж кто‑кто, а она точно шарит. Она тебе за литру ни разу ниже 90 не поставила.
– Ну, однажды она влепила 70 за «Джейн Эйр». И то я не читал…
– Чувак, я даже понятия не имею, кто это, – сказал Денис. – Короче, я чё хочу сказать: не оставляй мечту, едва шагнув к ней. Успех – это мечта, прошедшая испытания.
– Сильно сказано.
– Ага. Это из фильма…
– Hey, captain, – к нам, приветливо растопырив руки, подошел тренер. Он был все в той же спортивной форме, в которой стоял на бровке во время матча. Я уверен, он и спал в этих трениках. Лишь однажды он появился в рубашке. В первый день учебы на праздничном ужине, когда профессор Тоунер представляла преподавательский состав.
– Come here, son, I want to introduce you to someone[2].
Тренер увел Дениса в сторону. Я вернулся к игрокам. Увидев меня, они тут же заорали: «Steadfast!» – и я понял, что с новым прозвищем придется жить вечно… Команда уже прилично напилась и теперь распевала школьный гимн. Колин Барнз рассказал, что на матче присутствовал скаут из манчестерской футбольной академии, который ищет игроков для предсезонки.
– Dan might serve them well[3], – подмигнул он.
Колин принялся разглядывать чирлидерш, сидевших за столом на другом конце бара. К одной из них, Эмме Старк, он неровно дышал и совсем не скрывал этого. По вторникам футболисты и девчонки тренировались вместе, и Колин приходил с букетом ромашек, сорванных на заднем дворе кампуса. На пробежке от него за сто метров разило одеколоном. Все находили это весьма трогательным, и за то время, что Колин ухаживал за Эммой, мы не придумали ни одной уничижительной шутки. И я до сих пор уверен, что, когда я или кто‑то другой из команды окажется на Страшном суде, нам это зачтется.
Сама Эмма, как и прочие чирлидерши, вздыхала по Денису. Когда он проходил мимо, натянув на нос капюшон своего худи, они старались привлечь его внимание, выкрикивая: «Hello, Daniel!» Что касается меня, то я органично смотрелся в роли друга крутого парня. Еще в школе я мечтал снять роуд‑муви со мной и Денисом в главных ролях.
Тогда я только посмотрел «Беспечного ездока» и представлял, как мы, словно Питер Фонда и Деннис Хоппер, колесим по Америке, населенной байкерами и хиппи, и попадаем в передряги. Быть может, «Беспечный ездок» – самый стильный фильм Нового Голливуда. Каждый кадр передает, какое удовольствие Джек Николсон, Питер Фонда и Деннис Хоппер получают от съемок. Фонда на байке, разукрашенном в цвета американского флага, – олицетворение шестидесятых. И эта музыка… Не фильм, а настоящий рок‑н‑ролл!
– Офигеть чё щас было! – Денис хлопнул меня по плечу и сел между мной и Колином. – Мне только что предложили место в футбольной академии!
Едва я успел его поздравить, как Денис перевел новость Колину.
– Congrats, mate! I knew it![4] – сказал Колин.
[1] Мы теперь ваши официальные спонсоры (англ.).
[2] Подойди сюда, я хочу тебя кое‑кому представить (англ.).
[3] Дэн мог бы им пригодиться (англ.).
[4] Поздравляю, старина! Я так и знал! (англ.)
