Сообщники

Теперь находилось то, что их объединяло. Настя подошла к Роме прямо во дворе школы. План был вызвать его на разговор, начать с легкого приятельского общения, добавить чуть флирта, потом обсудить детали их будущего секса. Неделю Настя тренировалась по инструкции разговаривать с незнакомыми людьми, улыбаясь. В магазинах, в транспорте, в поликлинике. Ей изумлялись. В их загазованном городе так было не принято. Настю мало интересовала их реакция, она практиковала подход. Она выбрала наряд, в котором хотела заговорить с Ромой. Не слишком торжественное, не совсем повседневное, не откровенное, не странное, но с запоминающейся деталью. Ей при дорогих джинсах и свободном жакете служила брошь футуристических плавных линий. Настя определила и место, где ей ощущалось комфортно, для такой важной встречи – скамейка внутри сквера за школой, под широким дубом. Старшеклассники там курили, а Настя, когда курящих не было, читала соцсети.

Рома не узнал Настю, потому что решил не замечать кого‑либо из их дела, да и вообще просто не отличал ее от других людей. Настя начала говорить про то, какая классная у него винтажная рубашка. Рома втянул дымный яд. Рубашка принадлежала его бате еще в девяностых и драла глаза своей частой клеткой. Никогда бы ее не надел, но она хорошо сохранилась и нравилась Вере. Они позже должны были пересечься. Вера умная, он думал, как сделать так, чтобы она не прочла у него на лбу про его занятия. Рома наконец узнал Настю, сжал свое красивое лицо, потушил сигарету и молча ушел. Настя решила, что это он боится подвести себя и ее из‑за их общего незаконного дела.

Пока Настя пыталась начать отношения с Ромой и подготовиться к своему первому кино, Света по ночам, когда и мама, и Артем спали, изучала в ютубе, как снимать кино и как монтировать в бесплатной программе. Рома и Алиса спрашивали, когда уже начнутся работа и деньги. Света решила не дожидаться Настю. И сняла кино с Алисой и Ромой. Это оказалось сложно. Но Света понимала, что это логично. Алиса и Рома повели себя профессионально. Пришли, поговорили. Набросали словами план движений. Рома принес презервативы. Алиса и Рома шли друг другу по строению тел. А Света ходила вокруг них с камерой. Ставила камеру на штатив Настиных родителей. Меняла ракурс. Алиса и Рома терпеливо останавливались, ждали. Свету удивило, насколько это механический, совершенно не волнующий никак ее физиологию процесс. Света даже залезла на стремянку. Алиса спросила Свету, собралась ли та в Канны или обои переклеивать. Они посмеялись. Все они знали про Каннский фестиваль во Франции.

Света подумала, сказала, что хочет снять еще один фильм, проще. Попили чай на кухне Настиных родителей. Потратили пакетики с эрл‑греем и сушки‑челночок Настиных родителей. Света просто поставила камеру на штатив. Ушла в соседнюю комнату почитать учебник. Когда два кино были сняты, Света начала готовить их до готовности. Она боялась монтировать ролик на своем домашнем компьютере. Приходила в коммунальную комнату Мелузины и монтировала на ее компьютере. Через четыре дня после дебютных съемок Света зааплодила два ролика – художественный и простой. Еще через три часа за первый упало десять евро, за второй – недельный оклад Светиной мамы.

Настя начала скандал для Светы прямо в школе. Из‑за того, что ее не дождались. Света чуть ее успокоила и назначила встречу у «Пятерочки». Свете домой надо было купить риса и лука. Настя показала Свете весь ассортимент манипуляций и шантажа. Разговаривала она не своим, пищащим голосом. Света подумала, что так, наверное, себя ведет каждый единственный ребенок из полной и сытой семьи. Но вспомнила про Ромин культ у Насти. Вот эту громоздкую любовь, которая выпирает из человека и отнимает у него ум. Света сделала себе пометку, если она дальше как‑то продвинется по времени, не связываться с фанатичками и фанатиками. Она аккуратно резанула, что это вот бизнес и там нужно работать четко по плану, чтобы получить скорее деньги, которые очень нужны Роме и всем остальным. Настя услышала про Рому и успокоилась. Света подумала, что сможет стать отличницей по манипуляциям.

Мелузина получилась звездой вебкама. Ей даже не нужно было выделывать ничего сексообразного, хотя она принесла игрушки. Люди просто хотели увидеть, как у нее всё устроено и как она взаимодействует с миром. Задавали вопросы вроде того, снимает ли она корону на ночь, и как она пользуется туалетом, и все ли змеи испражняются отдельно или она за всех них. Скрытую анатомию Мелузину тоже просили показать. Когда Света спрашивала ее после сеанса, как она, та говорила, что без проблем, потому что в цирке было хуже. Особенно в XVII веке. В первый же день у Мелузины случилось приватов больше, чем у Саши. Разумеется, восемьдесят процентов ее зрителей были иностранцы. Мелузина и тут считалась редкостью, а за пределами России таких вообще не видали. Потом у нее даже появились постоянные клиенты, один из них – студент‑антрополог из Америки, он изучал славянских магических существ и просто много задавал Мелузине вопросов про ее жизнь, а она отвечала на толстом английском с примесью французских слов. Остальные просили ее проводить сексуальные манипуляции со своим телом, но почти ничего из этого не оказывалось таким, чего Мелузина не делала в обычной жизни в целях гигиены или удовольствия. Свете больше всего нравились мелузинские дни, потому что ту вообще не надо было модерировать. Света делала уроки или чаще всего уходила к брату во время мелузинских сеансов. Та вообще могла обойтись без Светы и не платить ей. Света даже сказала ей об этом. Мелузина неопределенно качнула короной.

Один раз ее змеи – передняя слева и хвостовая – подрались из‑за некоторых действий, которые Мелузина выполняла первый раз в жизни. Хвостовая – побольше, принялась заглатывать и глодать другую. Мелузина не понимала, как их успокоить. Информация из ее мозга не поступала вниз. Мелузина застыла на месте, как заколдованная. Света сидела у брата, включила трансляцию на айфоне для проверки и побежала в дом Настиных родителей.

Там она сразу вырубила трансляцию и стукнула хвостовую змею по голове шваброй. Передняя правая змея выбросилась на Свету. Та, уклоняясь, повалилась на пол, и Мелузина очнулась от стука падающего тела. За последние десять минут трансляции с дракой на счет упал пятидневный мелузинский гонорар. Это было так логично. Света ненавидела взрослых.

Мелузина два дня лежала и неделю еще хромала с перебинтованной ногой, а хвостовая змея часто засыпала из‑за сотрясения мозга. Мелузина привязывала хвост к спине. Света просила прощения долго, Мелузина отвечала, что так хвосту и надо. Когда на третий день после драки она вернулась с больничного, ей пришлось показывать своим постоянным приватным клиентам свои израненную ногу и вялый хвост. Мелузина призналась Свете, что не любит взрослых людей тоже.

Когда начались деньги, Саша купил себе нарядов. Бабушке говорил, что договаривается и берет дополнительные смены упаковщиком. Каждую свою трансляцию он превращал в спектакль: в боди, платье, костюме орка, военной форме. На аккаунт, зарегистрированный на фейковый мелузинский паспорт человека, дети заказали игрушек. Саша тоже выбрал на свою долю. Его популярность через одну неделю перестала расти, упала, потом скромно выровнялась. Появились свои постоянные клиенты. В основном взрослые мужчины. Переписку за Сашу с иностранцами сначала вела Света. Но Саша запросил звук и разболтался на очень неправильном наглом английском.

У Сони дело вдруг пошло совсем хорошо. Она вернулась обратно в трансляцию с новыми глазами. В джинсах, свитшоте. В простом белье. Света разглядела эти глаза даже через свой смартфон в соседней комнате. Она не смотрела обычно трансляции полным взглядом, а посматривала краем, следила за чатом, писала переводы реплик. Своих сотрудников за работой она как бы видела с верхней перспективы: вот прямоугольник комнаты, вот цветущий хлопковыми розами прямоугольник кровати, вот прямоугольный ДСП‑стол с отсветом ноутбука, вот рыжеватая макушка Саши, перекладины его плеч с каскадами блесток. Вот его руки выполняют некий танец с его же телом на фоне бежевого блина ковра.