Тайны дома на Речной. Повесть
– Подъедешь к нему на КАМАЗе, скажешь: мол, тебе сахар очень нужен.
– А дальше?
– Объясни ему, что сахар обменяешь на сгущёнку и сразу же деньги отдашь.
– Так он мне и поверил!
– Поверит! Ещё как поверит! Сажай его с собою в КАМАЗ и вези на улицу Лескова. Там сгущёнкой точно такой же ворюга заправляет. В доме номер девятнадцать…
– Тоже к тебе с долларами приставал?
– Приставал, приставал…
– Понятно. Я только одного не понимаю: в какой такой момент денежки‑то нашими станут? Откуда же они у нас с тобой возьмутся?
– Как только КАМАЗ сгущёнкой загрузят, ты их и получишь. От «сгущёночника». А дальше – соображай сам…
– А КАМАЗ‑то я откуда возьму? Ведь на нём государственный номер будет. По номеру меня и отыщут!
– Ты не беспокойся. КАМАЗ я тебе сама доставлю. И никто по его номерам никого искать не станет…
Дело было обстряпано с ювелирной точностью. В назначенное время Анжелика действительно подъехала к сахарному складу на КАМАЗе. И тут же удалилась. Остальное было делом техники. А ею, техникой, Чита владел и сам превосходно.
Вернувшись домой с набитыми карманами денег, он спросил у неё:
– «Сахарника» и «сгущеночника» ты наказала понятно за что. А водитель КАМАЗа за что пострадал? И вообще – где ты его взяла?
– На трассе остановила. Там, где всякие шалавы их поджидают. Он и распустил губы, глядя на меня. А его, небось, жена дома ждет…
– Выходит, ты и его тоже наказала? В благородные игры, значит, играешь? Как тот, помнишь, из фильма «Берегись автомобиля»?
– «Берегись автомобиля»? А о чём это? Я никогда не видела…
– А если ты такая благородная, то со мной почему живёшь? Я же – такой же вор. А может – и бандит!
– Может, и бандит, – горько сказала она. – Да только мне деваться в этой жизни больше некуда. Между прочим, и не живу я с тобой вовсе. Мы с тобой так… сотрудничаем.
«Уж это точно, – в свою очередь горько подумал Чита. – Сотрудничаем…»
Глава 6
Анжелике в этой жизни деваться было действительно некуда. Она, жизнь, пошла наперекосяк с самого детства. Отец ушёл из семьи, когда Анжелике было всего‑то годика четыре. Она его просто не помнила, потому что тот уехал из их деревни и не подавал о себе никаких вестей. Мать пробовала его искать, но безрезультатно. Подала на алименты. Но и поиски суда ни к чему не привели.
Мать прожила одна недолго. Появился отчим. Он много пил, а ещё больше гулял. Вся деревня знала, что этот мужик не пропустит ни одной юбки. Лишь мать ни о чём не догадывалась. Или не хотела догадываться. Видать, любила его очень.
В школе Анжелика училась, можно сказать, блестяще. Память у нее была отменная, схватывала она всё на ходу. Учителя постоянно ставили её в пример.
– Эта девочка непременно поступит в институт! – говорили они.
Ей прочили будущее математика, потому что с цифрами творила она буквально чудеса. А кое‑кто видел в ней будущую фотомодель или известную киноактрису – чем взрослее она становилась, тем была привлекательнее.
Но судьба распорядилась по‑своему.
Шли выпускные экзамены на аттестат зрелости. С очередной «пятёркой» она вернулась домой. Матери дома не оказалось, а отчим валялся в постели, отдыхая после очередного загула. Тут‑то и случилась беда. Он набросился на неё, и как она ни кричала, как ни сопротивлялась, грубо и безжалостно изнасиловал. Эту сцену и застала мать, вернувшаяся из сельского магазина. И сразу заорала. Нет, заорала не на него – на неё:
– Потаскуха! Ах, какая же потаскуха у меня в доме завелась! Вон! Вон из моего дома! Ты мне больше не дочь!
Анжелика плакала, не находя себе места. Но слышала только одно:
– Вон!
Свою мать Анжелика любила. Но простить ей непонимания не могла. Переночевав несколько дней то у одной, то у другой подруги (даже в соседнее село приходилось к вечеру уходить), сдав последний экзамен, к удивлению учителей, на «тройку» (а они‑то тянули её на медаль!), дождавшись получения аттестата, Анжелика уехала в ближайший город. Подала заявление в педагогический институт.
На время вступительных экзаменов поселили её в общежитие. Первым предметом, который ей надо было сдавать, оказалась история. Историю Анжелика знала неплохо, поэтому особенно не волновалась. Правда, в один из вечеров завалился в общежитие молоденький преподаватель с бутылкой вина. Намерения его были настолько очевидны, что Анжелика не просто попросила его уйти – с треском выгнала. Каково же было её удивление, когда, придя на экзамен, она увидела этого сластолюбца за преподавательским столом. Сдавать историю надо было именно ему! Анжелика даже не стала брать билет. Хлопнула дверью и в тот же день забрала из института свои документы.
Однажды, бродя по городу, она обратила внимание на объявление: «Требуются девушки для работы за границей. Конкурсный отбор». Явившись по указанному в объявлении адресу, Анжелика поняла, что весь конкурс состоит из изучения её с головы до пят каким‑то подозрительного вида молодым мужчиной по имени Толик. На вопросы о характере будущей работы Толик отвечал весьма туманно:
– Работа в Турции, в столице, в очень хорошем месте, с очень‑очень приличным заработком… все подробности – там, когда приедем…
Выбора у неё не было, и Анжелика решилась.
Её сфотографировали: как ей объяснили – для заграничного паспорта.
Российский паспорт, который она получила совсем недавно, ещё школьницей, пришлось сдать Толику.
– Потом вернём, – сказал он.
Ей объявили, что отъезд состоится через недельку‑другую.
– Заходи, позванивай, – с интересом глядя на неё, фамильярно сообщил Толик.
Из институтского общежития Анжелику к тому времени ещё не успели выселить, и отъезда за границу она дождалась спокойно. Пыталась, правда, цепляясь за малейшую возможность, никуда не уезжать, найти какую‑нибудь работу в городе. На денёк смоталась и в свою деревню. Хотелось повидаться с матерью: надежда, что всё образуется, в тот момент ещё не покинула её. Однако мать, поначалу даже обрадовавшаяся её приезду, вдруг посуровела, заметив, какие недвусмысленные взгляды бросает отчим на дочкины коленки. Эти похотливые взгляды не ускользнули и от внимания Анжелики. К вечеру она уехала из деревни, даже не предупредив мать о том, что собралась в Турцию.
