Возвращение Повелителя. Моя первая волшебница

Но самая главная и ключевая особенность корпоратива заключалась в том, что все поголовно, не исключая привлеченный обслуживающий персонал, были в масках. Именно маска позволяла рядовому сотруднику компании расслабиться в присутствии высокого руководства и собственного начальства. Которое всегда бдит – не выпил ли их подчиненный сверх меры, не сболтнул ли чего лишнего и не дай бог, чтобы не обратился к большим боссам с вопросом личного карьерного роста!

В роли незабвенной Леночки Крыловой здесь выступала неудержимая Сьюзен Холливелл – главный секретарь компании и по совместительству главный организатор любого праздничного мероприятия. Сьюзен, щуплая и не в меру шустрая девица с фиолетовыми волосами, одетая в костюм чудо‑женщины в полумаске, поверх которой непонятно на чем держались крупные роговые очки, неутомимо носилась по залу, вполне правдоподобно изображая свою героиню.

Сьюзен организовывала какие‑то конкурсы, раздавала награды за наиболее удачные костюмы и даже принимала шуточные пари – кто сколько сегодня выпьет и кто с кем сегодня переспит. А все остальные делали ставки на то, с кем сегодня переспит сама чудо‑женщина, о вольных нравах которой сочинялись песни и слагались легенды. Да, собственно, кому какая разница – лишь бы не в ущерб работе.

Ну а в роли всем известного товарища Огурцова вполне достойно освоился президент «Годсхенда» сэр Джеффри Ротшильд – круглолицый и жизнерадостный толстячок в клоунском костюме с традиционным красным носом. И хотя глава компании был уже навеселе, но все равно уверенно вышел на сцену с микрофоном в руках и сделал краткий, но вполне серьезный доклад о годовых итогах деятельности компании.

Отрешенно потягивая «Маргариту» через трубочку, я вполуха слушал, как Глафира переводит для меня содержание доклада. Мне это было неинтересно – до той поры, пока зал не взорвался овациями и восторженными пьяными воплями. Оказалось, что в конце своей речи Ротшильд‑старший торжественно заявил, что «Годсхенд» находится на пороге величайшего научного открытия! И что грядущий год, без сомнения, станет определяющим для деятельности компании, страны, а может быть, и всего человечества! Про суть этого открытия сэр Джеффри не упомянул, но я‑то понял – что именно он имел в виду.

После таких заявлений президента спустили со сцены едва ли не на руках, и он тут же утонул в разгоряченной ликующей толпе – да так, что пришлось вмешаться охране. Было заметно, что сэра Джеффри здесь любили и очень уважали. Ведь они вместе с братом создавали компанию с нуля и практически без денег. А теперь, спустя полвека, «Годсхенд» превратилась в одну из ведущих медицинских корпораций Великобритании.

Вот только про третьего отца‑основателя компании здесь никто не знал. Не значился Странник ни в реестре акционеров, ни в штатном расписании сотрудников, ни даже в качестве советника, нанятого по контракту. И лишь дама в черном костюме классической ведьмы, не принимавшая участия в общих торжествах, знала истину. Но благоразумно молчала, тихо сидела в своем уголке и задумчиво смотрела на всеобщее веселье сквозь призму полупустого стакана виски с колой.

С Анжелой обходились уважительно, но свое общество ей никто не навязывал. Еще бы, репутация человека, прошедшего через застенки психбольницы, весьма и весьма специфична. Тем более, когда в том же самом зале находится ее антагонистка и центр притяжения всеобщего внимания – блистательная Анна Ротшильд в пернатом и переливающемся всеми цветами радуги костюме порнозвезды, то есть практически в своей собственной коже. Ее упругая попка, выставленная на всеобщее обозрение, затмила всех и вся – вот он, воплощенный шедевр современной пластической хирургии! Теперь понятно, на что западали все мужчины, попадавшие под чары этой невысокой, умеренно привлекательной и уже немолодой, но о‑очень сексуальной мулатки.

Поначалу мы с Глафирой сидели с краешка и не участвовали во всеобщем перформансе – мы особо никого здесь не знали, да и нас никто не знал. Глафира, одетая в привезенный специально для карнавала костюм русской красавицы с кокошником, напряженно улыбалась и изредка приветствовала коллег, которых смогла опознать в незнакомой одежде и маске.

А мне, изображавшему из себя гламурного пирата на манер Джека Воробья, даже и помахать было некому. Все мои коллеги‑программисты, с которыми я общался в процессе тестирования самого себя, были для меня лишь строками в чате корпоративного мессенджера, а фотографии на их аватарках не имели ничего общего с человеческим обликом. Я их и без масок вряд ли опознал бы при встрече, а тут‑то уж и подавно.

Разве что Арефьева я уверенно узнал бы в любом костюме. Но, увы (а может, наоборот – к счастью), Арсений Петрович на корпоративе не присутствовал – уехал на Мальту по рабочим делам и ухитрился подхватить там грипп. Так что теперь Арефьев слал нам с Глафирой поздравления через вайбер и заверял нас, что майские праздники мы обязательно встретим на солнечном мальтийском пляже.

В конце концов, фиолетоволосая чудо‑женщина добралась и до нас. Сьюзен потрещала о чем‑то с Глафирой, попросила представить ей меня и попыталась со мной пообщаться. Но, поскольку говорить по‑английски я не большой мастак – достаточно скоро Сьюзен стало скучно и она, извинившись, утащила мою супругу знакомиться с новыми подружайками.

И тут Глафиру понесло… Я не видел, сколько и с кем моя жена надринкалась за знакомство. Но уже через четверть часа «миссис Элексэйва» вернулась к нашему столику с характерным румянцем, в кокошнике набекрень и с жестяным кубком в руках – наградой за самый необычный женский костюм. А спустя еще полчаса «русская красавица» уже лихо отплясывала в центре зала – на пару с «порнозвездой», которая, как мы знаем, вполне сносно говорила по‑русски. Судя по тому, как они там с Анной зажигали – знакомство вполне удалось.

В общем, Глафире было очень весело, а мне – не очень. Посидев в гордом одиночестве еще какое‑то время, я услышал в отдалении спасительную русскую речь. Наши парни, будучи воспитанными на правильных традициях встреч Нового года, сдвинули диваны в углу вокруг стола, заставили его алкоголем и закусками и квасили там весь вечер, общаясь в своем узком кругу и никому не мешая. Начали они отмечать, когда Новый год наступил в Екатеринбурге, чем сильно удивили окружавший их англоязычный народ, который даже не подозревал о существовании такого города на планете Земля!

Когда Новый год уже находился на ближних подступах к моему родному Владимиру, я присоединился к родственной братии со своим тостом – за бойцов, героически жертвующих собой в неравной битве с алкоголем. Тост был оценен, и меня благосклонно приняли в приватный круг.

Единственным, кого я тут знал, и с кем мне частенько приходилось общаться, был мой коллега‑программист Жора Фидлерсон – почему‑то в костюме медведя. Ладно бы медведя бурого или, на край, белого. Но этот медведь был голубым с головы до пят! Поверьте мне, я ничего не хочу сказать об ориентации того, кто находился внутри медведя. Возможно, это был такой тонкий английский юмор. А, возможно, ностальгия по самым ярким годам жизни, проведенным в рядах российских воздушно‑десантных войск, где Жора отслужил срочку.

Итак, голубой медведь по имени Жора был уже изрядно навеселе, но еще в состоянии представить меня остальным участникам «Рашен пати». Двое из них оказались коллегами Фидлерсона из департамента технологических исследований.

Мелкого прыщавого парнишку в костюме индейца, с обильным татуажем на руках и знатным ирокезом на голове звали Тарас, а родом он был из Киева. Родители у Тараса были состоятельными и в свое время успешно отмазали его от мобилизации, отправив парнишку от греха подальше – учиться в Лондон. Вдохнув пряного запаха свободы и получив хорошо оплачиваемую работу, возвращаться назад Тарас уже не захотел.