Возвращение Повелителя. Моя первая волшебница

И тут Глафиру понесло… Я не видел, сколько и с кем моя жена надринкалась за знакомство. Но уже через четверть часа «миссис Элексэйва» вернулась к нашему столику с характерным румянцем, в кокошнике набекрень и с жестяным кубком в руках – наградой за самый необычный женский костюм. А спустя еще полчаса «русская красавица» уже лихо отплясывала в центре зала – на пару с «порнозвездой», которая, как мы знаем, вполне сносно говорила по‑русски. Судя по тому, как они там с Анной зажигали – знакомство вполне удалось.

В общем, Глафире было очень весело, а мне – не очень. Посидев в гордом одиночестве еще какое‑то время, я услышал в отдалении спасительную русскую речь. Наши парни, будучи воспитанными на правильных традициях встреч Нового года, сдвинули диваны в углу вокруг стола, заставили его алкоголем и закусками и квасили там весь вечер, общаясь в своем узком кругу и никому не мешая. Начали они отмечать, когда Новый год наступил в Екатеринбурге, чем сильно удивили окружавший их англоязычный народ, который даже не подозревал о существовании такого города на планете Земля!

Когда Новый год уже находился на ближних подступах к моему родному Владимиру, я присоединился к родственной братии со своим тостом – за бойцов, героически жертвующих собой в неравной битве с алкоголем. Тост был оценен, и меня благосклонно приняли в приватный круг.

Единственным, кого я тут знал, и с кем мне частенько приходилось общаться, был мой коллега‑программист Жора Фидлерсон – почему‑то в костюме медведя. Ладно бы медведя бурого или, на край, белого. Но этот медведь был голубым с головы до пят! Поверьте мне, я ничего не хочу сказать об ориентации того, кто находился внутри медведя. Возможно, это был такой тонкий английский юмор. А, возможно, ностальгия по самым ярким годам жизни, проведенным в рядах российских воздушно‑десантных войск, где Жора отслужил срочку.

Итак, голубой медведь по имени Жора был уже изрядно навеселе, но еще в состоянии представить меня остальным участникам «Рашен пати». Двое из них оказались коллегами Фидлерсона из департамента технологических исследований.

Мелкого прыщавого парнишку в костюме индейца, с обильным татуажем на руках и знатным ирокезом на голове звали Тарас, а родом он был из Киева. Родители у Тараса были состоятельными и в свое время успешно отмазали его от мобилизации, отправив парнишку от греха подальше – учиться в Лондон. Вдохнув пряного запаха свободы и получив хорошо оплачиваемую работу, возвращаться назад Тарас уже не захотел.

В сети Тараса звали «Бойцовый Цыпа», а на его аватарке в мессенджере был изображен грозный цыпленок в ковбойской шляпе и сапогах, опоясанный патронташем и с двумя дымящимися револьверами наперевес. В «Годсхенде» Цыпа считался одним из ведущих специалистов по нанотехнологиям – именно его отдел занимался разработкой нанопроцессоров для компьютеров нового поколения.

А другого нашего соотечественника, вышедшего на неравный бой с алкоголем в форме лихого гусара русской лейб‑гвардии, звали… Чамба Аллахвердиевич! А для друзей и коллег – просто Чамба. При том, что худощавый, орлинноносый и смуглокожий Чамба был англоязычным программистом, а также при том, что папа у него был московским азербайджанцем, а мама приехала учиться в далекую заснеженную Россию то ли из Гвинеи, то ли из Сенегала, и, наконец, при том, что сам Чамба в России не был вообще никогда – вот при всем при этом Чамба все же считал себя стопроцентно русским человеком!

Вы спросите – почему? А потому, что человек, на каких бы языках он не говорил, духовно все же принадлежит к тому этносу, на языке которого он изъясняется матом! А в этой части Чамба был профессионалом такого высокого уровня, что любой российский прапорщик прослезился бы от восторга! А затем немедленно подписался бы на интернет‑блог Чамбы «Expletive blogger» («Ругающийся блогер»), посвященный нюансам и тонкостям использования нелитературного русского языка. Корпоративный ник Чамбы «E‑blogger» наглядно показывал, что русский язык не только сам по себе широк, могуч и многогранен, но еще и с легкостью может заимствовать слова из других языков, придавая им совершенно иное, подчас более глубокое и более меткое значение.

Еще одним из участников битвы с алкоголем был парнишка в круглых очках и в костюме мага, скрещенного со звездочетом – он представился Шуриком. Шурик как раз и был родом из Екатеринбурга. Еще будучи студентом, он участвовал в несанкционированных протестах, влип в нехорошую историю и был вынужден эмигрировать, чтобы не загреметь на нары. А с туманного Альбиона в далекую Россию, как известно, выдачи нет.

С тех пор Шурик изрядно поумнел и совершенно охладел к политике. Зато он качественно прокачал свои лингвистические навыки и теперь работал в «Годсхенде» переводчиком с английского на русский. А также – на китайский, турецкий и арабский. Во многом благодаря ему компания успешно осваивала азиатские рынки – парень не вылезал из служебных командировок. Впрочем, Шурик не жаловался, поскольку платили ему очень неплохо. Настолько, что к своим двадцати пяти он сумел заработать на квартиру в Лондоне.

Впрочем, это невероятное достижение для парня из российской провинции вызвало лишь снисходительную усмешку его соседа. Модный кент возрастом чуть помладше меня, с зализанными назад волосами, с дорогущими часами «Брегет» на запястье и в обтягивающем черном костюмчике с золотыми вставками, явно шитом на заказ где‑нибудь в Италии, небрежно представился:

– Вадим. Да вы знаете, наверно. Тут все меня знают – про «Интерком» и все такое прочее. Только не надо соболезнований, участия и всего такого прочего – надоело уже. Просто отмечаем Новый год.

Вадим из «Интеркома»? Всем известный Вадим? Соболезнования, участия и все такое прочее? Я был еще не настолько пьян, чтобы не сопоставить некоторые известные мне факты. И, сопоставив их, я чуть не выпал в осадок. Судьба каким‑то невероятным фортелем вывела меня на бывшего владельца моей бывшей компании, Вадима Шапиро! Его отец, опальный олигарх Генрих Самохвалов, покончил жизнь самоубийством здесь, в Лондоне, четыре месяца назад. И случилось это именно в тот самый день, когда я навернулся с дуба на Московском шоссе и в первый раз попал в Альтернативу. А потом Вадик по‑крупному проигрался в казино в Монте‑Карло и, чтобы расквитаться с долгами, выставил «Интерком» на продажу.

Случайность? Не думаю! Я внимательно посмотрел на «классическую ведьму», которая все так же скромно сидела в своем углу, но теперь очень внимательно наблюдала за мной. Моментально уловив смысл моих намеков, Анжела утвердительно кивнула в ответ – определенно мне стоило пообщаться с Вадимом. Возможно, в откровенном разговоре с ним я найду ответы на некоторые пока не проясненные для меня вопросы.

Вот только как мне разговорить этого мажора? У нас с ним вряд ли общие интересы найдутся. У него на уме модельные девочки, крутые тачки и наркота. А у меня в актуальной повестке дня воспитание детей, здоровье родителей и возросшие счета за коммуналку. Как говорится, каждому – свое.

В общем, в последний час, остававшийся до полуночи, я был занят исключительно тем, что забрасывал тематические «крючки» в сторону бывшего владельца «Интеркома». И ни на один из них Вадим не клюнул. Пил он мало, и в основном только пиво, а на мои аккуратные предложения поднять градус отвечал шутливыми отговорками. Назойливое внимание девиц, желающих добраться до кошелька Вадима, его уже изрядно утомило. Спорткары ему уже ставить некуда, весь гараж его лондонского особняка ими забит. А прочие тайные удовольствия… Увы, когда удовольствия становятся легко доступными – они престают быть удовольствиями.