Запасной козырь

– Заметано, – улыбнулся Глеб. – Погодь две секунды, бутерброды прихвачу.

Борис засмеялся:

– Если ты про те, что от завтрака оставались, то я их уже схомячил, а новые некогда варганить, – приобняв брата за плечи, он потянул его к двери. – Время поджимает. Погнали уже, по дороге тебе чего‑нибудь пожевать купим.

– Ну ты гад прожорливый! Самого близкого человека голодным оставил! Борис – повелитель дохлых крыс!

– Самый близкий у меня человек – это я сам, – ухмыльнулся тот. – Добудем тебе что‑нибудь, не переживай. Глебушка‑Глебушка, на тебе хлебушка!

Пихаясь локтями и обмениваясь привычными подколками, близнецы вышли из подъезда. По нагретому асфальту, в клубах тополиного пуха неуклюже топтались толстые ленивые голуби. Взлетели на мгновение, встревоженные приближением рычащего монстра с длинными водяными «усами», и снова опустились неподалеку.

Прозрачные водяные веера, расходившиеся от поливальной машины, вспыхнули на солнце двумя радугами. Братья переглянулись и, подпрыгивая и хохоча, пробежали сквозь сверкающую водяную завесу.

– Вот же балбесы! – сидевшая у подъезда остроносая, похожая на лисичку бабулька в белом платочке немного подвинулась – одна из водяных радуг обрызгала край лавочки – и погрозила сморщенным кулачком водителю поливалки.

Голову сидевшей рядом приятельницы – чуть помоложе и раза в два пышнее – украшала копна кудрей, выбеленных перекисью так, что они казались париком.

– Балбесы, – согласилась она. – Ну так молодые еще, кровь‑то играет. А мальчишки хорошие. Хотя кто Борька, а кто Глебка, я так за семнадцать лет различать и не научилась. Или шестнадцать? Что‑то я со счета сбилась…

– Почитай, все восемнадцать, – уточнила «лисичка». – Школу‑то как раз окончили. А различить их разве что только мать родная может, даже отец, говорят, путает. Близняшки‑чебурашки! Но хорошие, это ты правду сказала. Как в магазин кто из них идет, завсегда спросит: я, дескать, в магазин, не надо ли и вам чего. Хорошо их воспитали.

– Вот и я про то же, – закивала кудрявая. – А то на многих нынешних посмотришь – ужас, что такое.

Из соседнего подъезда появился сантехник Самсоныч. Как и положено человеку, сознающему собственную незаменимость, он, как всегда в середине дня, был под хмельком и потому пребывал в благодушно‑философском настроении. Услыхав последнюю фразу, он поглядел вслед удалявшимся близнецам, поскреб колючий от трехдневной щетины подбородок и изрек:

– Придет война – герои будут!

Для выражения мыслей Самсоныч предпочитал фразы в духе «народная мудрость».

Старушки хором на него зашикали, даже перекрестились одновременно:

– Типун тебе на язык! – возмутилась кудрявая. – Война, скажешь тоже! Мало наших отцов да братьев в землю сырую легло? Иди хоть пива выпей, может, чего повеселее в голову придет.

– И‑и… – протянул Самсоныч. – Это еще неизвестно, что повеселее, да кому больше повезло. Отцы, деды да братья понятно за что полегли. За родину‑мать. А близняшки эти за что нынче воевать станут? За место под солнцем, вот! – Он покачал заскорузлым пальцем. – Только все места давно позаняты. Свободными нынче только под забором места остались, в канаве с мусором. Чтоб под солнцем жить, надобно кому‑нибудь глотку перегрызть, а то и не одну. Капитализьм! – Он опять назидательно покачал коричневым от въевшейся грязи пальцем. – Все как завещал великий карла Маркс! – И Самсоныч неожиданно захохотал, представив себе Маркса лилипутом в цирковом костюме.

Близнецы же тем временем, добежав уже до ближайшего «Макдоналдса», купили жареной картошки и двинулись дальше. И уж конечно никакие беспокойные мысли – что там судьба готовит? – их не тревожили. Чего беспокоиться? Жизнь прекрасна и удивительна. Позади выпускные экзамены, впереди – выпускной вечер. Потом, может, повезет в какой‑нибудь университет поступить, а если не повезет, можно и в армию сходить, чего бояться двум таким богатырям. Вон как девчонки на кассах в «Макдоналдсе», едва завидев их, принялись челочки поправлять, глазками постреливать да между собой перемигиваться. Эх, девчонки, держите юбчонки, как говорил какой‑то поэт! Жизнь только начинается, а впереди – ух, что там впереди! – светлый горизонт, успехи и вообще красота!

 

Глава 2

 

Клык уже ждал у входа, покуривал, лениво прислонившись к стене. Но едва завидел братьев, даже сигарету выронил:

– Стоп, ребятки! Что‑то у меня сегодня в глазах двоится, – усмехнулся он, движением руки останавливая приближающихся парней. Те, переглянувшись, засмеялись. Дело привычное: каждый, кто впервые видел их вместе, приходил в легкое замешательство. – Подождите! – прищурился Клык. – Молчите! Оба. Я должен сам догадаться, кто из вас мой боец, – медленным, цепким взглядом он обвел обоих. – Ха! Элементарно, Ватсон! Вот ты, в кроссовках, Борис. Попал?

Братья синхронно кивнули.

– Значит, брата привел? Неужели тоже к нам хочет? – Клык переводил взгляд с одного на другого. – Да нет, что‑то не похоже. Сдается мне, не шибко ему у нас тут нравится.

– Это Глеб. – Борис хлопнул брата по спине. – Он так, за компанию, увязался. Если не помешает, конечно. Художник он у меня. Порисовать хочет. С натуры вроде как.

– Ну натура у нас тут богатая, – ухмыльнулся Клык. – Пусть рисует. Места всем хватит. Сам‑то как? – переведя взгляд на Бориса, он опять прищурился, словно отыскивал какие‑то только ему самому ведомые признаки: в форме боец или не очень.

– Я‑то всегда готов! – отрапортовал Борис. – А ты? Договорился? Ну насчет меня? Я буду сегодня драться? – глаза его вспыхнули азартным блеском, он даже ногой притопнул и сумкой взмахнул, точно под облака ее забросить собирался.

Клык укоризненно покачал головой:

– Спокойно, спокойно. Совсем не обязательно орать о наших делах на всю улицу… Нет, я пока не разговаривал… да не прыгай ты, как уж на сковородке. Сперва надо было на тебя взглянуть, мало ли. Мог ведь и передумать, или знаешь, как бывает? На словах человек готов, а поглядишь – и ясно, что все мысли только про то, чтобы сбежать подальше. Какой из такого боец? Но ты, смотрю, действительно готов. Теперь можно и с начальством переговорить, раз ты меня не подведешь. Заходите, ребятишки!

Борис было направился к знакомой двери под табличкой «Спортивный клуб «Дружба»», но Клык придержал его за плечо:

– Нет, Боря, нам не сюда. Двери в настоящую мужскую жизнь – они, знаешь, без вывески.

Мотнув головой, он шагнул к неприметной двери неподалеку – железной, в струпьях облупившейся краски и ржавых потеках. Возле нее дежурил здоровяк в тренировочном костюме. На бритой голове резко выделялись многочисленные шрамы, из‑под фуфайки виднелась часть татуировки – обвивающий мускулистую шею парня хвост не то змеи, не то дракона.

– Это со мной, – бросил Клык, едва замедлив шаг.