А между нами снег. Том 2
Присела на корточки, сняла с шеи верёвку с маленьким, еле заметным ключиком. Повернула горшок. Он еле поддался. В горшке оказался встроен небольшой сейф. Алима открыла дверцу и вытащила свёрток бумаги, обмотанный верёвками.
– Это противоядие от любого яда. Храни ключ у себя, у меня есть запасной. У Мустафы было такое средство, он не успел спасти сына, поздно опомнился. Он винит себя, и нет ему прощения.
Алима закрыла сейф, повесила верёвку с ключом на шею Лили.
– Сын сегодня прислал мне письмо. Он вернётся через месяц. Мустафа очень боится гнева жены. С твоим ребёнком всё в порядке. Мустафа его хвалит. Ничего страшного от того, что Иван сейчас усердно учит арабский язык. Он пригодится ему в жизни. Чем больше языков будет знать твой сын, тем умнее и сообразительнее он будет.
Поверь мне. Твой сын будет очень уважаемым человеком. Ты ещё не один раз скажешь Мустафе спасибо. А теперь отдыхай, намёрзлась сегодня, как бы ни заболела.
Лиля проспала всю ночь. Алима разбудила её утром, велела встать и позавтракать.
А потом вышла и заперла Лилю.
***
– Сколько можно выглядывать? – раздражённо произнёс Михаил. – Она уже давно прибыла бы. Что‑то случилось…
– Миша, а если съездить туда? – Ярина подошла к Михаилу, заглянула ему в глаза.
– Нет уж, – Михаил покачал головой. – Я уже Ивана ездил спасать. Хватит… Я отсюда теперь никуда и никогда.
– Тогда я поеду сама, – Ярина насупилась, отошла от мужа.
Взгляд Михаила стал суровым, он нахмурил брови.
– И ты не поедешь, сиди тут, да помалкивай. Ехать она собралась. Тебя Покровские мало эксплуатировали? Надоело тебе свободной жизнью жить?
– Я же её с малых лет… Она мне как родная, мы с ней столько пережили всего… – Ярина всплакнула.
– А она тебя не жалела, ни одного дня не жалела. И слёзы вытри немедленно.
Михаил вышел из комнаты.
Ярина не торопилась вытирать слёзы. Всё у неё было сейчас хорошо. Сын рядом с Михаилом стал совершенно другим. Перестал кричать без причин, истерить. Стал таким спокойным, что Ярина удивлялась этому каждый раз.
После переезда в Псков по наказу Покровского Михаил получил письмо с просьбой встретить Лилю и оберегать её до тех пор, пока сам Иван Григорьевич не прибудет к ним.
Старый дом, который Иван Григорьевич выделил для семьи Михаила, пришлось ремонтировать. Крыша никуда не годилась, и первые дни жизни там были очень тяжёлыми.
Ярина, привыкшая за долгие годы жизни к хорошим условиям (даже несмотря на то, что пришлось пожить с Лилей на съёмной квартире), была в отчаянии. От постоянной сырости у неё начался кашель. Из‑за сильного кашля она не могла есть. Похудела ещё сильнее.
Мамынька стояла перед зеркалом, и сама себя не узнавала. Новая беременность поначалу как‑то прибавила сил. Михаил, узнав об этом, стоял на коленях, клялся, что никогда больше не бросит Ярину, что сам будет принимать малыша и никого даже не подпустит к нему. Ярина уже чувствовала, как шевелится в ней новая жизнь, но живот не рос. Казалось, что он просто прирос к спине. Болезненный вид и сильная худоба Ярины беспокоили Михаила настолько, что он пригласил доктора.
Тот долго осматривал Ярину и сказал, что выносить ребёнка она не сможет, и посоветовал сходить к местной бабке, чтобы та помогла. Но Михаил этого врача выгнал кочергой.
Ярине было страшно. Она каждый день жила как последний. А потом живот стал расти на глазах. Проснётся утром – вырос, ещё раз проснётся – ещё вырос.
– Опять два сердца чувствую, – сказала как‑то Ярина Михаилу. – Страшно мне, Миша.
Роды начались, как и в прошлый раз, раньше срока. Михаил принимал роды сам. На свет появились два сына. На удивление малыши были крепкими. Ярина от переполнявшего её счастья не могла даже разговаривать. Кормила малышей и иногда со слезами на глазах вспоминала свою прошлую беременность.
Михаил помогал во всём.
А Ярина после этих родов стремительно набирала вес и вскоре стала прежней.
***
Прошла неделя. Павел Трофимович в среду утром собирался в свой шахматный клуб. За неделю с момента примирения он научил играть в шахматы и Ивана Григорьевича.
Отметил при этом, что Иван Григорьевич очень смышлён и рассудителен. Он не смог выиграть, но понервничать Павла Трофимовича заставил. Олег к игре имел полное безразличие и по совету отца проводил время с Сержем.
По договорённости Павлу Трофимовичу нужно было шепнуть одному из участников турнира о том, что Лилия Ивановна была замечена в арабском караване.
По плану Олега Павловича это должно было взбудоражить общественность. Более того, до него дошли слухи о том, что Авдотья, потеряв своего пленника, двинулась умом. Самостоятельно Олег Павлович эту информацию проверять не стал, поскольку боялся встречи с Авдотьей. Она могла догадаться, что Олег Павлович знает, где Иван Григорьевич.
По замыслу Олега, поднятая вокруг Лили шумиха, могла бы взбудоражить Орловского. Он начал бы предпринимать активные действия. И тогда Олег Павлович принялся бы следить за домом Орловского.
А в следующую игровую среду Павлу Трофимовичу требовалось намекнуть, что своими глазами видел Ивана Григорьевича, поклясться в этом своей жизнью перед самыми неверующими.
Олег Павлович хотел, чтобы о Покровских говорили все. Только так можно было выбить Орловского из колеи.
За долгим разговором, который состоялся неделю назад, Ивану Григорьевичу пришлось рассказать о своей жизни всё. Только на таких условиях Олег Павлович согласился найти Лилю.
Ивану Григорьевичу неожиданно захотелось поделиться с Олегом, довериться ему. Он даже не скрыл ничего. Как будто исповедовался. И как после этого полегчало! Никогда он не чувствовал себя так спокойно. Зажил новой жизнью.
Наслушавшись о том, что обновлённые конюшни, отстроенные его сыном Павлом, вызывали зависть у других коневодов, очень захотел на них посмотреть. И устроить смотрины ему помог Павел Трофимович.
***
С утра до позднего вечера Лиля сидела в комнате в одиночестве. Изучила каждый угол этой комнаты, каждый коврик, поднимала даже те, что были сложены пирамидкой, и рассматривала рисунки на них.
Ей стало казаться, что она сходит с ума. Алима возвращалась вечером и была крайне немногословна. Лиля напомнила ей о том, что та обещала рассказывать сказки, но Алима ответила:
