LIB.SU: ЭЛЕКТРОННАЯ БИБЛИОТЕКА

Ангелы среди нас. Трилогия

 Глава 2

 

Все думают, что мамы так чутко спят по ночам из‑за материнского инстинкта. Чуть что, малыш пошевелился, и вот она уже тут как тут, укачивает его, поёт колыбельную или вновь прикладывать к груди. Вообще‑то это тоже моя работа. Это я её бужу, но она мигом это забывает, едва услышав плач.

Я живу рядом, а точнее в вашем же доме. Не бойтесь, я не лезу в жизнь взрослых. Если честно, она мне нисколько не интересна. Ведь, как я уже говорил до этого, я педантичен: меня назначили служить младшему, зачем мне взрослые игры? Я живу строго в гармонии с карапузом! И только с ним.

Не спорю, бывают моменты, когда я становлюсь невольным свидетелем семейных неурядиц, ваших слез или радости, но я стараюсь оставаться в стороне.

Часто на улице во время прогулок я встречаю своих коллег, мы просто киваем друг другу, ибо отвлекаться нам никак нельзя – ох уж эти сорванцы! Едва не ноги встали, а уже пытаются залезть повыше, узнать свои возможности тела, выносливости и, конечно же, границы дозволенного!

– Ну вот куда же ты лезешь, пупс! Едва мама отвлеклась на пару слов с соседкой, а ты уже вон где! Вот чтобы ты делал без меня? – ловлю его с горки, точнее он приземляется на меня. Больно, конечно, но это ещё ничего. Бывало, я тормозил машины, летящие на моих подопечных. Вот это больно, поверьте!

Скоро мы пойдём за братом в садик.

С первого взгляда он нормальный, такой же мальчишка, как и его сверстники. Лишь познакомившись поближе видишь его проблемы. Дитрих многое вложила в него, она старалась – это видно. Да, конечно, это её оплошность изначально, но ничего, не все так плохо, как кажется взрослым.

Основной упор она сделала на сердце. У него оно и впрямь чистое! «Оно блестит как Сириус!» – сказал бы, скорее всего, Босс, загадочно устремив взгляд на ночное небо.

В этом ребенке столько любви и радости, что он не знает куда её деть! Прыгает, смеётся, бегает и пытается всем поднять настроение. Ну, естественно, умные люди назвали это по‑своему – "гиперактивность" и стараются излечить. Им многого не понять. Как и того, что он не умственно отсталый, нет! Он странный, да, бесспорно. И, конечно, он другой, не как все дети, но интеллект у него сохранен , как и чувства, которые он не способен сдержать в себе.

Хоть у братца и самые искренние побуждения, но он и является первоисточником наших бед с малышом. То обнимет до хруста, то потормошит по голове, что аж искры летят. Едва я увидел его на выписке в роддоме, понял зачем меня к ним направили. Я должен защищать от безмерной любви старшего к младшему. Парадокс, да? Сам был очень удивлён! Но моя работа – это постоянные сюрпризы, даже для самого себя.

Вот мы и дома. И неожиданный гость поджидал меня там. Точнее не меня.

– Дитрих, – поздоровался я.

– Анхель? – немного удивилась она, но потом посмотрев на братца моего подопечного, сделала для себя какие‑то выводы и кивнула.

Не спуская глаз с малыша, я все же спросил:

– Что ты здесь делаешь?

Обычно я самый молчаливый из коллег, так как часто видел, к чему приводят разговоры, но не мог не задать ей этот вопрос. Я считал, она лишь в особых случаях будет приходить к своему бывшему подопечному.

– В Киото уже ночь. Мой только что заснул, – спокойно ответила она.

Я мельком взглянул на неё. В её глазах навернулись слезы, хоть она и улыбалась старшему. Я знаю это чувство, чувство вины. Ведь это из‑за её ошибки, он такой как не все.

– Маааам, маааам, – скачет он по дому, в недораздетой куртке и шапке набекрень, – не снимается! Маааам, мааааам! Не снимается! – это он про шарф, чтоб вы понимали.

Дитрих лёгким движением руки помогает ему. И кажется, будто на мгновение он её увидел, но столько дел, которые надо успеть, что он мигом о ней забывает и скачет дальше.

– Ты хорошо поработала над ним, – пытаюсь её успокоить. Она кивает мне в знак благодарности и будто только сейчас обращает на меня внимание. Точнее на мой костюм. Сегодня он жёлтый с красным галстуком, а на шляпе перо (по секрету: им я иногда щекочу моего малыша). Я вижу смесь удивления и смеха на её лице.

– Сегодня пасмурно, а мой скучает по солнцу, – как бы оправдываюсь я, хотя это мне не свойственно.

Но тут старший натыкается на младшего, и они кубарем падают. Но я успел! Успел поймать голову карапуза прежде, чем он чуть не ударился об пол! Вот говорил же, что разговоры отвлекают! Но когда я посмотрел на Дитрих, её уже здесь не было.

 

 

 Глава 3

 

Иногда, следя за малышом и его братом, я сижу рядом с их мамой. И волей‑неволей я наблюдаю и за ней. В её глазах я часто читаю вопросы: почему это произошло именно с ней, почему так много таких больных детей и все в этом роде. На некоторые из этих вопросов я знаю ответы, на некоторые нет. На них лишь Босс бы вам ответил, но он редко нам открывает свои мысли.

Я знаю лишь то, что людей в мире становится из года в год слишком много. А у нас просто нехватка кадров. Босс не предвидел этого, я думаю. Он создаёт новеньких, но они такие ещё неопытные. Попадая на Землю, они пребывают в каком‑то чудесном сне. Для них все ново и интересно! Озираясь по сторонам, они частенько забывают, зачем их туда направили. Вот поэтому так много больных детей и искалеченных судеб. Одной из этих новеньких и была Дитрих.

Я случайно познакомился с ней в канцелярии, когда нам выдавали новые дела. Она была прекрасна, если честно. Одно из лучших творений моего начальника. В ней было столько света и оптимизма! Она широко мне улыбнулась, от чего я немного опешил, ведь повода для такого открытого жеста я не видел.

– Привет! – её голос чуть ли не эхом пролетел по залу.

Я как обычно, скорее даже по привычке, кивнул ей в ответ.

Чтобы вы могли её немного себе представить, она выглядела как лесные эльфы (на прошлой своей работе, моя подопечная любила такие мультфильмы): задорная девчонка с охапкой тёмных кудрей на голове, почему‑то в очках (хотя, как я знаю, Босс никогда нас не лишал отличного зрения), в мешковатой одежде, которая добавляла её образу уют. И всю эту картину завершали рюкзак, видавший виды (где она его только раздобыла?)

– Я – Дитрих, – все так же вспыльчиво представилась она.

– Анхель, – ответил я.

Мне казалось, она сейчас взорвётся от счастья.

– Твой первый поход вниз? – указывая на листок на её руке, предположил я, уж чересчур она эмоциональна.

– Неет, это четвёртый мой выход в свет! – она снова бегло пробежала по содержимому на листочке, но только вслух, – Берлин, 1940 год, мальчик, Иосиф.

TOC