Белорусская фантастика. Сборник
Сидящий у костра старик окинул взглядом весь отряд мужчин и сказал:
– А есть еще и другие люди?
– Конечно! – ответил Адам. – Много людей. Так много, что еды на всех не хватает. Вот мы сегодня сюда и пришли в надежде что‑нибудь найти.
– Это хорошо, что много. Я думал все эти годы, что я один остался на этой земле свой век доживать. А так хоть какая‑то надежда появилась, что я не умру в одиночестве.
Как страшно жизни сей оковы Нам в одиночестве влачить. Делить веселье – все готовы: Никто не хочет грусть делить.
– Ух, ты… А что это за стих? – прожевав кусок мяса, обратился к старику Анджей.
Но старик не подал вида, что услышал вопрос парня, продолжая задумчиво смотреть на огонь. Анджей достал свою завернутую в кусок ткани книгу и протянул старику:
– А это вы тоже знаете?
Старик улыбнулся и, взяв книгу, быстро ее перелистал, а потом закрыл и сказал:
– Скажи любую строчку!
– Земля спит, не до сна мне ночью, – произнес Анджей.
– Земля спит, не до сна мне ночью – Скачу я к морю, вал оно приносит, К нему тянусь, его обнять он просит. Там с головой волна меня накроет, Я подожду, что мысль мою, как лодку, Закрутит вихрь и в забвенье бросит, – ответил старик.
– Вот это память! Это невероятно. Это просто невероятно, – вскочил со своего места парень и, все еще пребывая в эйфории, достал свою тетрадь и, развернув ее, сказал: «Осмелюсь вам показать кое‑что, тем более, вы так хорошо разбираетесь в поэзии».
У старика вдруг задергался легонько глаз. И он дрожащим голосом произнес:
– А что это?
– Сейчас, обождите. Да где же оно? А‑а, вот… Садилось солнце, словно дымкой, багрянцем всё накрыл закат…
Глаза у старика нервно забегали, рука затряслась, и он ответил:
– Луны не видно, невидимкой. Свет от звезды дарил квадрат…
– Постойте, какой еще квадрат? – обратился к старику парень.
Но тот резко встал и бросил книгу, которую держал, в огонь. И уже достал из кармана нож, как Адам резко выхватил пистолет и всадил ему пулю между глаз. Анджей, не мешкая ни секунды, бросился за книгой в костер и, сбивая рукой пламя, успел потушить одну успевшую загореться страницу.
На земле лежал старик, а из его затылка вытекала черная жидкость. В ней валялись куски от процессора, которые вылетели вместе с пулей из его головы.
– Видимо, не по зубам еще искусственному интеллекту стихи сочинять, – пряча пистолет, сказал Адам. – Я сразу заподозрил что‑то неладное. И память нечеловеческая, и книгу за пару секунд всю запомнил. А вот дописать две строки программа не смогла.
– Да, он их только зарифмовал. Но не был уверен, что правильно, – ответил Анджей. – Вот у него и произошел сбой в программе. Видимо, стихи не поддаются машинной логике. Запомнить‑то он их запомнил, но для чего они нужны, так и не понял.
Эпилог
– С тех пор любые попытки забросить к людям лазутчиков были обречены на провал, – продолжал свой рассказ мальчик в музее. – Как только к ним приходил новый подозрительный человек, к нему подходил Анджей и читал несколько строк своего нового стихотворения. Если незнакомец был человеком, он удивлялся и спрашивал, кто автор этих строк, или вообще пожимал плечами, так ничего и не поняв. Но если это был «подобный», то он думал, что это проверка его на человечность, и он на ходу придумывал продолжение. И как выяснилось потом, машина ни разу так и не смогла даже близко подобраться к человеческому разуму, как ни пыталась. Все ее строки не имели смысла, а лишь имитировали продолжение стиха. Поэтому вскоре люди создали новый способ общения между уцелевшими группами и в прямом эфире передавали любые сведения стихами, которые машины так и не смогли понять.
– Здорово, очень здорово! – сказал экскурсовод. – Теперь мне понятно, как людям удалось победить электронный мозг. Я обязательно все это запишу и запомню, чтобы рассказать другим. Поэзия, как выяснилось, имеет очень важное значение в той победе.
– И да… Никуда не расходитесь. Наш паровоз будет отправляться с южной стороны музея…
Красный рубин
«Джозеф, ты меня не слышишь? Хочу тебе сказать: нас всех дурят по полной и водят за нос! Начиная от ведущих новостей и заканчивая политиками. Кто пьяный? Нет, я трезвый. Что? Не сможешь приехать? Ладно, думаю, пока ты сам не увидишь, не поверишь! Но знай: я говорю правду. Клянусь! Надеюсь, ты не забыл, над чем я работаю последнее время? Так вот: у меня получилось…»
Джозеф выключил запись разговора на смартфоне и вопросительно посмотрел на офицера полиции, расследующего исчезновение его приятеля Шпиллера.
– М‑да, похоже, у него перед исчезновением, действительно, поехала крыша, – офицер закончил заполнять бланк опроса и протянул на подпись Джозефу. – Передам его данные в головное отделение, хотя это мало что изменит. Таких пропавших без вести в стране каждый год десятки тысяч. Да, кстати, забыл спросить: а над чем в последнее время работал ваш друг?
– Над «золотым рубином».
– В смысле – на рубином? – офицер слегка сдвинул фуражку на затылок.
– Ну, Шпиллер изучал средневековую технологию алхимиков в окраске стекла – «золотой рубин». Если по‑простому – в стекло добавляется небольшое количество золота, и оно становится красного цвета. Очень похоже на рубин. До сих пор не понимаю, для чего ему это было нужно?
– Ладно, наше дело маленькое: чудаков всегда хватало. Не маньяк – и на том спасибо…
Офицер вышел из дома, не оглядываясь, сел в автомобиль и уехал в одному ему известном направлении. Джозеф ещё с минуту смотрел пустым взглядом на книжную полку своего друга, где находились несколько новых старинных книг, которые ему раньше не приходилось видеть.
Джозеф протянул руку к одному из таких фолиантов, и из него на стол выпали небольшие самодельные очки со стёклами красного цвета.
– Я их чуть не разбил, Шпиллер! Чем ты думал, когда их здесь прятал!
