Беременна по договору
Дико устал. Трасса в сумерках кажется бесконечной и темной полосой ведет машину прямо на грозу. Вдали сверкает феерично.
– Жду тебя, мур… – томно щебечет Инга в динамик телефона, напоминая игривой интонацией, на что способен её голодный рот и губы. Хороша, зараза.
Меня не было в городе два дня, так что после продолжительного мозго*бства с партнерами, встреча с этой сексуальной опытной чертовкой – отличная, и просто необходимая разрядка для моего организма.
Устало упираюсь затылком в кресло и поглядываю на часы. Времени уже до хрена, полдня в дороге – ненавижу, когда оно утекает так бесполезно. Еще разразившаяся непогода угнетает – небо затянуто – темное, как мое прошлое, вдали громыхает, и ливень хлещет по стеклам, не думая успокаиваться.
Включаю The weekend в надежде, что хорошая музыка частично перекроет весь мрак и поможет расслабиться. Из колонок вырываются знакомые биты, мгновенно разливающие по венам порцию релаксина, и гнать по пустой трассе становится намного приятнее.
– Какого черта… – въезжаю на мост и в сумерках высматриваю женскую фигуру, которая неуверенно стоит на железных перилах, расставив руки по сторонам для равновесия. Она решительно смотрит вниз, отсчитывая секунды до.
– Что она творит? Только этого не хватало…
Грубо выругиваюсь и резко торможу около барьерного ограждения, фарами освещая эту сумасшедшую. Девчонка озирается и испуганно выпучивает глаза на машину. Её хрупкое тело вздрагивает, худые колени подгибаются и её начинает шатать.
– Твою мать, – выпаливаю я в сердцах и выбегаю из машины. – Ты что удумала, ненормальная, спускайся!
А как еще разговаривать с такими? У неё же явно чего‑то в голове не хватает раз додумалась залезть туда. Точно малолетка с прибабахом… И куда смотрят её родители?
Мелкая оглядывается, судорожно трясет головой и зажмуривается, готовясь к прыжку. Я слышу её обреченное рваное дыхание, которое испускает в последний миг своей жизни… И она летит.
Прямо ко мне на руки. Потому что хватаю её за тонкие бедра, облепленные насквозь мокрой тканью платья, и дергаю на себя, не давая упасть.
Только таких приключений со спасением неадекватных подростков мне не хватало под вечер… Который неизбежно испорчен. И что теперь мне вот с «этим» делать?
Держу девчонку на руках, и чувствую, как та прижимается к груди, её всю трясет, громко всхлипывает, вытирая сопли и слюни о любимую серую кофту. Вот и приехали в детский сад… А ты теперь, Паша, психолог‑воспитатель. Дерзай. Ты ж об этом только и мечтал, нет?
Присаживаюсь на корточки, удерживая на коленях это чудо с серыми бездонными глазами. Она не может успокоится и бормочет что‑то невнятное.
– Живая? – смягчаю тон я, желая побыстрее выяснить, где она живет и телефон родителей.
– Зачем вы спасли меня? – дрожит её голос в упреке. Мне послышалось?
Ладонями утирает щеки, по которым бьет дождь и встает с меня, не нуждаясь более в помощи. Чувствую, что вымокаю вместе с ней и бесполезно трачу время.
– Ничего себе благодарность… – пора заканчивать, где тут ближайший полицейский участок? – Пошли в машину.
Тяну ребенка за собой, но та упирается. А силы‑то есть… Недооценил эту хрупкую малышку. Она недоверчиво смотрит на меня. Плечи подрагивают, русые волосы заплетены в косу, которая мокрой сосулькой свисает на груди.
– Не пойду. Вы сделали только хуже… – обнимает себя и вновь косится на мост. – Уезжайте…
Запущенный случай. Может и правда уехать? Это мои проблемы, а? Меня Инга ждет, а вместе с ней и жаркая ночь…
Тяжело вздыхаю. Нет, Паша, второго отягощающего греха на свою душу ты не возьмешь.
– Возвращайся домой или я позвоню, куда надо – проблем будет больше, – как можно строже говорю я, расставляя по бокам руки. Девочку разбаловали, вот она сдуру и творит… Сама не понимает наивными мозгами, что после прыжка наступил бы реальный конец.
– Не вернусь домой… Ни за что.
Она пятится назад. В глазах вперемешку с дождем и слезами плещется страх и боль. Бледная, как поганка. Нет, все‑таки не похожа она на избалованную… Тут что‑то посерьезнее.
– Ты вся вымокла, пошли в машину – поговорим, – киваю ей и ненавязчиво протягиваю руку. – Расскажешь, что у тебя там…
– Нет.
– Ты чего такая упертая? Парень что ли бросил тебя? Так он урод, забей, другого найдешь.
– Нет у меня парня, – шмыгает носом и поджимает дрожащие синие губы. Сиплый голос то и дело срывается в эмоциях. – Только сумасшедший отчим, который продал меня своему приятелю и вынуждает выйти замуж за противного… Они уже ищут меня… А если найдут – мне конец. Так что не останавливайте меня…
Она обреченно вздыхает и разворачивается к ограждению, с которого только что снял её.
– Постой же ты, – хватаю за холодную руку и разворачиваю. – Тебе сколько лет вообще?
Вновь оцениваю худощавую конструкцию девчонки. Думал подросток с гипер‑загонами, а тут страсти и женихи…
– Восемнадцать. Отпустите.
– Пошли в машину, – хмурюсь и тяну за собой. – Успокоишься и перестанешь драматизировать. Вся жизнь впереди.
– Вы ничего не знаете! Какая жизнь? – срывает голос она и одергивает руку. – С унижениями и издевательствами? Нет, не могу больше! Я не вещь, я живая и мне больно… Не хочу больше чувствовать боль…
Она задыхается, словно ей не хватает воздуха и закатывает глаза. Сейчас грохнется… Так и есть – острые коленки подгибаются, и она теряет сознание.
– Вот черт… – еле успеваю подловить её. Отключилась. Приехали. – Эй, малая…
Слегка встряхиваю, шлепаю по щекам – ноль реакции. Пульс есть – слава богу.
Несу бессознательное тело в машину, проклиная этот долбанный вечер. Надеюсь, быстро очухается в тепле…
Что делать с девчонкой? Её история – это бред больной головы или жестокая правда? Если первое, то тут в клинику без вариантов, а если второе… Что тогда?
Глава 3. Алина
Где я?
Мой первый немой вопрос, когда открываю глаза. Я лежу на двуспальной кровати, заправленной белоснежными простынями, в ночнушке, которая больше походит на широкое ситцевое платье.
Чужая спальня. Чужая кровать, одежда… Приподнимаюсь на локти и оглядываю комнату – здесь просторно, свободно и столько света, сколько не было за всю мою мрачную жизнь.
Отрывки вчерашнего дня крепкими ударами врываются в память. Я сжимаюсь по привычке. Тиран‑отчим, разговор о принудительном замужестве, побег из дома, отчаяние, потом мост… и Он!
