Бездна
– И ведь не злой парень, уважительный, всегда здоровкается, а тут, тьфу, прости Господи, навешал на себя всякую дрянь!
– Это мода такая, тёть Шур, заграничная, скоро всем велят так ходить, – и бессовестно заржал.
Они уже прошли мимо, а тётка развернулась и глядела им вслед, продолжая бурчать под нос что‑то неодобрительное.
– Что, не любит твой прикид деревня? – подковырнула нефора Стаська.
Тот ничуть не обиделся, наоборот, воспрянул духом: девчонка сама завела с ним разговор. Всё идёт по плану, разулыбался:
– Нашла кого слушать! Тёмные отсталые личности! Не обращай внимания!
Впереди показался берег. Даже с пляжным песочком, узкой полосой обнимающим кромку воды, метра четыре в ширину, не больше. Дальше его не пускала косматая травяная шкура.
– Ну и где твоя лодка? – Артём окинул взглядом рядок из пяти перевёрнутых вверх дном деревянных и алюминиевых судёнышек, ни на одном не остановив взгляд.
– Хм, – Колян уверенно направился к крайней слева, друзья потопали за ним.
Пока ребята осматривали днище, хлопали по доскам, придирчиво прощупывали зазоры обшивки, Стаська стояла в стороне от кормы. Она ничего не понимала ни в плавсредствах, ни в рыболовной оснастке, её дело пассажирское, села на лавку и плыви, куда погребут.
– Так, на всякий случай, – зашипел в ухо Артёму Колян, когда они очутились у носовой части, откуда до женских ушей мужской разговор не долетал, – это не твоя девушка? «Подруга детства» – что значит? По понятиям, может быть корешем, а может – и… совсем наоборот…
Догадаться, куда он клонит, особого ума не требовалось, и Артём чуть не расхохотался, представив Стаську рядом с этим пёстрым чудом природы, с обожанием заглядывающую ему в глаза. Однако сдержался, сделав над собой усилие. Нельзя обижать наивных простаков, уверенных, что мир создан для их удовольствия. Как нельзя обижать больных и детей. Но ставить на место надо!
– Закатай губу! У неё есть жених.
– Кто? – оскалился нефор с видом непобедимого превосходства над какими‑то там… всякими…
– Мой брат.
Лицо ухажёра мгновенно вытянулось в недоумении:
– У тебя же нет брата.
– Почему? Есть. Просто он живёт в другом городе.
Улыбка уверенности в достижении задуманного вернулась на место:
– Ну, эт мы ещё посмотрим…
– Даже думать забудь!
Колян вдумчиво изучил внушительный кулак у своего носа, почесал крашеный гребень на маковке, смекая, что ему если и по силам уложить на лопатки жениха (тем более далёкого, плёвое дело!), то сладить с грозной обороной здесь и сейчас у него нет ни малейшего шанса. Такая конструкция из пяти пальцев отправит его в нокаут с одного маха, а ведь у Артёма два кулака.
– Да ладно, чё тя заколбасило‑то? – тут же пошёл он на попятный, дурашливым смешком прикрывая своё смущение. – Приколоться уж нельзя.
– И вообще, кончай эти свои «понятия»! – не выдержал брат жениха. – Чего ты выделываешься с растопыренными пальцами? Мы не в зоне! Тошнит от твоих понтов!
– Каких ещё понтов?! Шуток не понимаешь!
Оба как‑то разом сообразили, что их таинственный шёпот, которым они начали разговаривать, перешёл в полный голос, чуть ли не в крик, и одновременно повернулись к Стаське.
А Стаськи не было.
У Артёма взмокла спина. А сверху накрыло удушливым колпаком. Говорят, история любит повторяться. Неужели… Отпихнув Коляна, он рванулся вперёд, обшаривая глазами берег. Надо бы крикнуть, позвать, но горло вдруг пересохло и только хрипы гоняло туда‑сюда. Он пробежал ещё метров десять, до кустарников, облепивших песчаную косу. Никого! За кустами снова тянулся пляж. Какой‑то незнакомый парень, выйдя из воды, натягивал на мокрую спину прилипающую и скручивающуюся футболку. Спросить у него. Может быть, видел…
Он обогнул кусты и замер, как вкопанный. Стаська сидела на корточках спиной к нему и гладила пальцем по панцирю черепаху, уговаривая её выпустить спрятанные конечности. Увы, черепаха на провокацию не поддавалась. Её закалил многолетний горький опыт общения с прежними поимщиками, заверяющими в невинности своих намерений, который подсказывал ей, что именно об их клятвах бытует меткое присловье «обещанного три года ждут». А может быть, просто по‑русски не понимала.
У Артёма гора с плеч свалилась. Он смахнул со лба испарину, с наслаждением вдохнул лёгкий влажный бриз, веющий с реки, и упёр руки в бока, глядя на безмятежную подругу, не подозревающую, сколько лет жизни она отняла у него своим исчезновением.
Сразу же и небо над головой, и помятые кусты, и истоптанный песок с мелкими ракушками и камушками, и всё вокруг стало по‑домашнему родным и уютным. Почему‑то вспомнился фильм «Белое солнце пустыни», который они со Стаськой любили время от времени пересматривать. И, набрав побольше воздуха в лёгкие, Артём гаркнул:
– Гюльчатай!
Девчонка вскочила, как ошпаренная, не усомнившись, что зовут именно её.
Вопль придал необыкновенное ускорение только черепахе и Коляну. Первая без уговоров растопырила лапы‑грабли и заработала ими так, словно к ней подключили электричество, поняв команду однозначно: спасайся, кто может! Второй налетел со спины с вылупленными глазами и с матюгами. А увидев Стаську живой и невредимой, напустился на Артёма:
– Ну, блин, ты и орать! Думал уж, расчленёнку обнаружил!
Незнакомец на берегу невозмутимо оделся и, не удостоив вниманием бесноватую компанию, поплёлся по тропинке в посёлок. А девчонка принялась безудержно хохотать, сначала – поняв, чего испугался Артём, потом – увидев чёрный гребень нефора, самопроизвольно вставший дыбом. Парни усмехнулись, глядя, как она сгибается пополам, хихикнули, а дальше загоготали так, что заглушили её смех и накрыли звуковой волной кусты, из которых с карканьем шарахалось в разные стороны вороньё.
Возвращение к лодке сопровождалось остаточными всплесками веселья, которое как‑то незаметно сгладило острые углы в отношениях молодых людей, столь не похожих друг на друга, но занятых одинаково интересным всем троим делом. Коляново корыто перевернули, столкнули на воду. На дне булькнуло, и в щели стала сочиться вода.
Артём присвистнул:
– Она до острова‑то не развалится?
