Бремя неспящих

– И сколько вы просите?

– Пять луидоров, господин граф.

– За месяц?

– За неделю, мсье.

Аристокл изменился в лице.

– Что?.. Пять луидоров за эту убогую лачугу?! – возмутился он. – Помилуйте, любезный, но это же просто грабёж средь бела дня! Побойтесь бога, Кретон!

Надежды владельца гостиницы на лишние барыши не оправдались.

– Но, господин де Ла Мор, – сконфуженно пробормотал трактирщик, потупив взор, – в эту цену входит стол и корм для вашей лошади… Вы ведь верхом?..

– Разумеется. Кстати, позаботьтесь о Тристане. Он привязан у входа, – резко сказал Аристокл. – Надеюсь, у вас есть подручные помимо дочери?

– Конечно, мсье. Но они настолько глупы, что…

– Так сколько вы хотите за эту… – прервал Кретона Аристокл, – за этот сарай?

– Завтра в город приезжает двор, господин граф, – промямлил трактирщик, – и поэтому цена столь велика…

– Не смешите меня, любезный. Вы хотите поселить сюдапридворных? – насмешливо молвил Аристокл. – Или, может быть, самого короля?

Кретон стушевался совершенно.

– Но стол и корм для лошади…

– Я не нуждаюсь в ваших кушаньях, любезный, но за хороший уход за лошадью готов набавить пару экю, – сказал Аристокл таким ледяным тоном, что трактирщика прошиб пот. – И не подумайте, что я скряга. Просто я считаю личным оскорблением, когда меня пытаются обобрать самым наглым и беспардонным образом.

– Но, мсье… – владетель гостиницы уже готов был под пол провалиться.

– Вот вам четыре пистоля за первую неделю, – Аристокл достал из кармана камзола чёрный парчовый кошелёк, расшитый золотом, и бросил монеты на плохо сколоченный стол, покрытый старой выцветшей скатертью с непонятным узором. – Прошу заметить, дражайший Кретон, что это и так достаточно щедро. Так по рукам?

– По рукам, господин граф, – сдался хозяин.

– Тогда я вас более не задерживаю, любезный, – сухо сказал Аристокл. – И прошу лишний раз меня не беспокоить.

Сунув монеты в карман засаленной жилетки и глубоко поклонившись, трактирщик суетливо ретировался.

Оставшись в одиночестве, Аристокл подошёл к окну и посмотрел на пустую ночную улицу, мощёную булыжником. Пробежал толстый чёрный кот, гордо держа в зубах огромную крысу.

Давным‑давно Аристокл пытался питаться кровью животных. Ничего хорошего из этого не вышло. Очень быстро вампирские чувства начали притупляться, кроме того, стремительно стало ухудшаться общее состояние. Лучше всего подходила свиная кровь, но и это было не то.

Неспящий должен пить кровь людей. От этого никуда не деться. Как ни старайся.

Кстати о еде. Неплохо было бы подкрепиться и заодно осмотреть ночной город. Закрыв ставни, Аристокл покинул квартиру и вышел из гостиницы через чёрный ход. Он неспешно прошёлся по тихим улочкам, мирно освещённым светом нарождающейся луны. Аристокл повстречал лишь нескольких пьяных горожан – но нападать на людей в незнакомом городе в первый день приезда было слишком рискованно, к тому же, голод пока был терпим. Дойдя до Блуаского замка, он повернул в сторону набережной.

У моста через Луару Аристокл наткнулся на двух девиц сомнительного поведения, безвкусно‑пёстро одетых и слегка навеселе. Граф де Ла Мор галантно, как и подобает дворянину, но твёрдо отказался от предлагаемых услуг и продолжил моцион в одиночестве.

Прогулявшись по набережной, он свернул на одну из улочек – занимался рассвет, и пора было возвращаться в гостиницу. Неспящие не любят солнечного света, но при необходимости спокойно переносят его. Измождённому голодному вампиру солнечные лучи могут навредить, оставить сильные ожоги – но, вопреки расхожему мнению, уничтожить его не в силах. Мёртвый же неспящий распадается на солнце в прах.

Аристокл уже подходил к гостинице, когда его острый, как и у всех вампиров, слух уловил лязг шпаг. Он остановился и сосредоточился. Мозг уловил слабые волны страха и мощные гребни агрессии: схватка явно была неравной.

«Какого дьявола мне это нужно? – спрашивал сам себя Аристокл, поспешно шагая на шум драки. – Зачем я каждый раз лезу в человеческие дела? Зачем?»

Ты – не человек. Всё человеческое должно быть тебе чуждо. До людей тебе нет никакого дела. Ты должен питаться ими – и только. Сколько раз можно наступать в одну и ту же яму?

Вампирское восприятие не обмануло Аристокла: в тупике узкого переулка молодой господин, в котором он сразу же узнал бледного аристократа из «Бездонного ларя», отчаянно отбивался от шестерых нападавших, прижавшись спиной к каменной стене, увитой плющом. Оборонявшемуся помогало то, что его противники не могли накинуться все вместе – переулок оказался слишком узок.

– Шестеро против одного, господа? Не очень‑то благородно, не правда ли? – негромко, слегка иронично промолвил Аристокл.

Схватка моментально прекратилась – все семеро недоумённо уставились на неожиданного свидетеля. Молодчики были одеты одинаково: простые чёрные платья, чёрные короткие плащи, шляпы без перьев; чёрные маски скрывали верхнюю часть лиц, завязанные на затылке платки – нижнюю. Аристокл решил, что это наёмные убийцы.

– Это вас не касается, мсье, – наконец проговорил один, судя по выговору, гасконец. – Не мешайте нам.

– Идите куда шли, и побыстрее, – нагло прибавил другой.

– Рад бы, но не могу, – сказал Аристокл, положив руку на эфес шпаги. – Не люблю, господа, нечестной игры.

– Вы не знаете, во что ввязываетесь, шевалье, – вновь, быстро и отрывисто, заговорил гасконец; видимо, он являлся предводителем шайки.

– Очень даже может быть, любезный, – устало произнёс Аристокл. – Но, должно быть, у меня обострённое чувство справедливости. И посему я вижу два выхода из сложившейся ситуации.

Бледный дворянин умоляюще смотрел на своего спасителя.

– Предлагаю дуэль один на один, как и подобает благородным людям. И пусть победит сильнейший. Или…

– Вы забываетесь, шевалье, – теряя терпение, перебил графа гасконец, угрожающе поигрывая шпагой. – Последний раз повторяю: идите подобру‑поздорову.

– Да что с ним возиться! – воскликнул один из наймитов, стоявший на близком расстоянии от Аристокла. – Пошёл отсюда… – и он ввернул грубое крестьянское выражение.

В бешенстве де Ла Мор выхватил шпагу и резким движением насквозь пронзил правое плечо грубияна. Оружие выпало из руки наёмника, как и у двух его сотоварищей, стоящих ближе всего к Аристоклу – он умело и молниеносно обезоружил их двумя точными ударами шпаги – так, что те и глазом не успели моргнуть.