Бремя неспящих
– My pleasure[1], друг мой. Для вас, граф, всё что угодно.
– Ты меня не совсем понял. За ужин, конечно, спасибо, но вдвойне – за то, что меня не…
– Ценю хорошую шутку! – захохотал Ренар д’Аларуа. – Но я бы на твоём месте сожалел, а не благодарил.
– Вы что, ни разу?.. – удивилась Аннабель. – По твоим рассказам, Каллон, у вас в Греции…
– Что ты, что ты, Белочка! – нарочито испуганным шёпотом перебил воспитанницу спартанец. – Господин граф – человек высоких моральных принципов!
– Ценю хорошую шутку, – не сдержал Аристокл ухмылки.
– Ты смотри, Белочка, – хмыкнул маркиз, – моралист‑то наш перекусил и повеселел. Так бы сразу. А вообще‑то, фиванец, я думал, ты не заметишь. Ты, казалось, так был увлечён едой…
– Не забывай, лаконец, мне уже давно не триста лет, – сказал Аристокл.
– Знаешь, у меня есть большие опасения, что существует предел развитию наших способностей, – серьёзно заговорил Каллон. – И когда вампир достигает этого предела, начинается деградация. Причём довольно быстрая. Я даже подозреваю, что мы смертны.
– Нельзя ли подробнее? – заинтересовалась Аннабель. – Ты никогда не рассказывал мне об этом.
– Вы с Аристоклом ещё слишком молоды, – отмахнулся великан, – вам ещё рано думать об этом. В особенности тебе, Белочка.
– А сколько лет тебе, Каллон? – спросил Аристокл. – Ты ведь мне так и не сказал за прошедшие два тысячелетия.
– Во многом знании много уныния, мой друг, – уклонился от вопроса древний неспящий. – Теперь я оставлю вас вдвоём. Думаю, у вас найдётся, о чём поговорить. А я пойду подумаю о вечном и заодно оденусь. – Он усмехнулся. – Я чувствую себя голым.
– А я – нет, – сказала Аннабель.
Каллон ещё раз многозначительно усмехнулся и отправился в свои апартаменты, а граф с графиней – в комнату последней.
На следующий день в Блуаском замке состоялся бал, на котором маркиз д’Аларуа представил Франсуа де Ла Мора ко двору. По запанибратскому, почти наглому обращению Каллона с молодым государем, Аристокл догадался, чей бутончик удалось сорвать старому развратнику.
Людовик произвёл на него не самое благоприятное впечатление. Двадцатидвухлетний король показался де Ла Мору невежественным, жеманным, излишне самодовольным и надменным – это при том, что реальная власть и казна страны находились в распоряжении первого министра Мазарини. Луи 14 был очень маленького роста, хоть и пытался сгладить этот недостаток высокими каблуками; он весьма жалко смотрелся рядом с высокой матерью и Мазарини, человеком хоть и болезненно сутулым, но всё же внушительного роста. «Король ниже кардинала», как двусмысленно говорили некоторые.
Юный монарх откровенно скучал в провинциальном обществе, и, если бы не постоянные шутки и остроумные замечания маркиза д’Аларуа, уныл бы совершенно. Ближе к завершению празднества Каллон выполнил обещание, данное Аристоклу, и сообщил Людовику о том, что беглый король Англии ищет с ним встречи. Луи, разумеется, согласился увидеться с братом, и в «Бездонный ларь» незамедлительно был отправлен посыльный.
Графиня д’Оранжур и граф де Ла Мор отбыли в замок маркиза, Каллон же остался в Блуа, чтобы устроить рандеву двум августейшим особам. Глубокой ночью он встретил Карла 2 в условленном месте и тайно, обходя посты охраны, провёл английского монарха в покои государя. Затем он укрылся в соседней комнате с целью подслушать разговор – кое‑что могло оказаться ему полезным. Стена оказалась совсем тонкой, и вампир прекрасно слышал каждое слово.
– Ваше величество, брат, я нуждаюсь в вашей помощи, – взволнованно, поспешно проговорил Карл. – Без вашей помощи я погиб. Я могу вам довериться?
– Разумеется, брат мой, – отвечал Людовик 14. – Я сделаю всё, что в моих силах.
– Вы, конечно же, наслышаны о моих горестях?..
– Стыдно сказать, брат мой, – прокашлялся Людовик, – но я несведущ в таких вопросах, как политика и история. Этим занимается кардинал. Поэтому я прошу вас рассказать мне о ваших несчастьях.
Карл поведал брату о своих злоключениях.
– Вам решать, Луи, быть мне или умереть, – сказал английский король в заключение. – Мне нужен миллион или две роты ваших дворян. Вы можете оказать мне эту услугу, государь?
– Вы просите у меня денег или людей, – в отчаянии воскликнул Людовик, – но у меня нет ни того, ни другого! Я такой же король Франции, как вы – король Англии…
– Так значит…
– Всё, всё в руках кардинала! Мазарини – вот истинный король Франции!
Каллон понял, что слушать далее не имеет смысла.
– Тряпка, – презрительно процедил он и оставил комнату.
Аристокл и Аннабель уединились в комнате молодой неспящей. Близко сдвинув два кресла, они беседовали, словно давно знакомые люди – неторопливо, спокойно, порою с довольно длинными, но не становившимися от этого неловкими, паузами. После одной из таких пауз графиня д’Оранжур сказала:
– Ари… Аристокл… никак не могу привыкнуть к твоему имени… Хотя мы знаем друг друга всего сутки, мне кажется, что ты совсем не похож на Каллона. Ты совершенно другой. Я молода, и кроме вас с Каллоном не встречалась ни с одним неспящим… Впрочем, это не важно. – Она помолчала и произнесла каким‑то странным доверительным тоном: – Скажи, тебе не хватает человеческого?..
Аристокл вздрогнул и посмотрел ей в глаза.
– Да. До сих пор, – не отрывая взора от удивительно зелёных глаз Аннабель, ответил он.
– Мне тоже, – неспящая не отвела взгляд.
Они подались друг к другу; их губы соприкоснулись.
– Почти как люди?.. – негромко проговорила Аннабель.
– Не считая того, что у меня лезут клыки.
– У меня тоже…
Они донага разделись. Широкая кровать без балдахина коротко скрипнула под их тяжестью.
– Ты первый…
– Аннабель… – прошептал Аристокл и медленно погрузил клыки в её белоснежную шею.
Маркиз д’Аларуа вернулся в замок под утро, недовольный и раздражённый. Он без стука вошёл в комнату подопечной и плюхнулся в одно из кресел; Аннабель и Аристокл уже были одеты.
[1] * Пожалуйста (англ.).
