Ценник
– Ого!
– Да, давно.
– Вы спортивный.
«Она уже сама меня клеит, а я стою, как…»
– Вы присядьте, Алёша.
– Да… Спасибо.
Он присел на стул рядом с ней.
– Вот база данных.
– А мне её можно видеть?
Катя пристально посмотрела на Алексея.
– Боитесь чужих тайн?
– Нет. Я даже с ними связан. По работе.
– Что за работа?
– Я… Альтернативный психолог.
– Интересно! Это сейчас модно. Название странное.
– Я альтернативный психолог больше двадцати лет. В России эту профессию и название знают меньше десяти лет.
– Европа?
– Да.
– Вы же в Риге родились, точно!
Екатерина мельком скользнула по Лёшиной регистрации.
– Не поняла? Какой год рождения?! – Да, я так выгляжу, Катя…
– Я думала, вам сорок не скоро ещё.
– Гены.
– Состояние души. И тела?
– Тело я заставляю.
Они улыбались оба. Уже не хотелось думать о квартире, странных хозяевах, по виду – таких же адекватных, как тысячи других коренных москвичей. Которые сдавали свои квартиры по немыслимым ценам и убеждали даже себя самих, что это нормально. Алексей тоже какое‑то время верил, что это нормально. Это же Москва. Она всегда такой будет. С такими москвичами. Ни один из которых её не строил. Не приложил кирпичик в стену любого московского дома. В буквальном смысле. Алексей сам, в одиночку в своей первой общаге застроил угол здания этого общежития. Перед началом своего первого курса. Три с половиной этажа выложил кирпичом. На курсе было шесть москвичей, остальные – иногородние. Москвичам сказали, что общественные работы для них перед началом учёбы – по желанию. Не «пожелал» никто из них. Столицу великой страны Москву построили не москвичи. Но они усердно разменивали и сдавали свои московские квартиры, не платя налоги, не следя за этими квартирами, шантажируя арендаторов. Кто полагает, что так происходит во всём мире – очень ошибаются.
…От Кати не хотелось отрываться. Он сам потянулся к ней и очень мягко коснулся её губ своими. Катя покраснела неожиданно. Её декольте задышало прерывисто.
– Да… Так вот… База… Данных…
Она целиком развернула компьютер к Алексею.
– Всё вроде нормально, но ничего не оформлено. Нет официальных документов на собственность.
– Я их видел собственными глазами, когда регистрацию делали. И паспортистка, точнее эта женщина, которая оформляла…
– Да, Алёша. И вышестоящая инстанция тоже видела копии этих документов. Но это не право на собственность. Нет дарственной. Нет оформленной собственности. Никто и никогда не смотрит на эти документы. Не смотрит досконально. Всем и так всё понятно. Наследственная квартира… Но официально – эта квартира… Сейчас может принадлежать вам, Алексей.
Имя «Алексей» несколько «полоснуло», но он уже понял, что Екатерина могла переходить с делового языка на обычный мгновенно.
– Я не понял…
– В квартире зарегистрированы только вы.
– Да. Но это же временная регистрация…
– Это не важно. По закону вы полноправный житель квартиры. Хоть и на пять лет. Собственника официального – нет. Они просрочили время подачи на собственность. Больше чем на три года. И теперь эта собственность того, кто там зарегистрирован официально.
– Я всё равно не очень понимаю, Катя… А кадастровый номер, регистр?
– А мы его переделаем…
Поцелуй был взрывным и долгим. В него даже просачивались их – обоих – слова о квартире, официальности, новых законах. Жизненно, в общем‑то… Они не могли разжать пальцы рук, которые сплелись в их ладонях. Как судорога…
Глава 2
Аэробус
До захвата
Рейс Симферополь–Москва вылетал вовремя. Вышел на взлётную, взял разбег, взлетел и… Стал падать. Наверное, у всех пассажиров, кроме страха и паники, была мысль: «Невысоко, не вдребезги». По всему аэробусу слышалось «Спаси, Господи» и «Господи, помилуй». Пять салонов двухъярусного самолёта. Четыреста тридцать человек. Богема и элита России: бизнесмены, спортсмены, несколько членов правительства, актёры… Все эти люди были в Сочи на выступлении президента России. И на банкете. Рейс был специальным и заказным.
…Пилоты невероятным образом умудрились посадить Аэробус за восемьдесят четыре километра от Симферополя, прямо в поле. Удар был сильный, но летающая машина села почти ровно, носом упёршись в никому не известную широкую гаревую трассу. Надувные трапы, забытые вещи, крики. Команда как могла «наводила порядок». И никто не погиб. Женщина сломала ногу, известный боксёр – руку. С какой высоты они падали? Этим вопросом стали задаваться все, когда оказались на земле. И все смотрели в небо. И небо отозвалось. Грузовым вертолётом, который появился из‑за деревьев за гаревой трассой, сделанной то ли для гонок, то ли ещё непонятно для чего. Вертолёт приблизился к аэробусу, и из него стали стрелять. Пули ложились рядом с пассажирами самолёта, не попадая ни в кого. Один испуг сменился другим. Кому‑то стало понятно, что это нападение, кто‑то запаниковал. И все пытались спрятаться в голом поле. Лечь, вжаться в землю, найти хотя бы маленький камень для укрытия.
…Алексей не видел свою дочь ровно десять лет. Так сложилась его и её жизнь. Сейчас ей был двадцать один год…
