В твоих руках и Цепи станут Жемчугом

– Хм… это было было бы очень своевременно.

 

– Как тебе это место? – внезапно перевела тему Беатрис, подняв сверкающие в полумраке глаза ему в лицо, – Ты только посмотри, даже розмариновая клумба на окне все той же формы, что и сто лет назад…

 

– Теперь здесь прекрасно все… – глухо прошептал мужчина, опускаясь спиной на кровать и увлекая девушку за собой, одной рукой придерживая за спину, а второй медленно приспуская рубашку с ее плеча, – В этой искусной мозаике не хватало лишь одной небольшой детали…

 

 

***

 

Шли к концу третьи сутки их пребывания в поместье. Первое время к гостям относились со снисходительным подозрением, но позже уже вся семья спокойно беседовала за столом и проводила вечерний досуг у камина в компании любимых собак Линды. И пусть Беатрис не решалась признаться остальным в том, кто она такая, несмотря на инстинкты хищника и жертвы, родная кровь все же притягивалась друг к другу. И порой она ловила на себе задумчивый взгляд старшей внучки Германа.

 

– Знаете… я перечитала ваши записи еще раз и мне кое‑что пришло в голову…

 

– А может будем уже на «ты»? – прокряхтел мужчина, опираясь на трость, подходя к своему креслу после ужина, – Даже Габриэль перестала сторониться вас, а она тяжело привыкает к новым людям.

 

– Как пожелаешь. – бросила Беатрис, вновь прошелестев тетрадью, – Когда ты только начал терять зрение, я вижу, ты пытался найти лекарство от этого недуга…

 

– Да… было дело. – отрешенно вздохнул Герман, будто ему самому не было радостно об этом вспоминать, – Меньше резало глаза на солнце, но это все, чего мне удалось достичь. Через месяц я окончательно ослеп. Старость, давление, злой рок… Несмотря на нашу мирную жизнь, каждого, в ком течет твоя кровь, так или иначе коснулась его костлявая рука, прости мне эту гнусность.

 

– Я подумала, что могу помочь. – тяжело вздохнула она, переварив сказанное внуком, – Теперь.

 

– Целительные свойства твоей крови…

 

– Именно…

 

– И что же ты предлагаешь?.. – проговорил он после долгой паузы.

 

– Если вы позволите мне… – начала девушка, вновь что‑то выискивая в тетради, – Мы можем дополнить одну из формул, что ты описывал в своих исследованиях. Регенеративные процессы устранят нарушения структуры сетчатки на более глубоком уровне и обратят вспять деформации рогового слоя… Конечно, это не дело одного дня, но через неделю такой терапии ты уже сможешь более‑менее ясно различать предметы вблизи… Я подумала, после всего, что ты сделал для меня и нашей семьи… я должна сделать хоть что‑то, дабы отблагодарить тебя, мой милый Герман.

 

– Ты моя семья. – улыбнулся мужчина, пространно поглядев куда‑то в сторону камина, – Я твоя плоть и кровь. А учитывая то, чем ты поделилась со мной о своих странствиях, это я должен благодарить тебя за то, что нашла время навестить развалину внука в преддверии конца света. – крякнул он, сминая в руке набалдашник своей трости. – Но вся эта дьявольская метафизика мне чужда, моя магия построена на более материальных вещах. Я слышал обо всем, что происходит сейчас в Европе, о Чуме и войне, что сейчас идет, но, повинуясь долгу, стараюсь уберечь свою семью от ненужных потрясений. Мне уже недолго осталось, и я буду рад, если мне удастся хоть одним глазком взглянуть на тебя в последний раз… не на портрете в библиотеке.

 

– Уверена, ты сможешь сделать это двумя глазами. – улыбнулась она в ответ, сморгнув зеленые пятна, что плясали в глазах после того, как она посмотрела в камин.

 

 

***

 

– А ну‑ка… попробуем теперь, осторожно… без резких движений.

 

Этот ее поступок дорого ей обойдется. По крайней мере, она думала именно так. Каждый раз, когда она пыталась изгаляться со своей кровью, это больно прилетало откатом по ее жизненному пути. Но сейчас Беатрис чувствовала, что балансирует на грани. Она может дать возможность своему внуку вновь увидеть краски этого мира и лица своих детей перед неизбежным концом или оставить его умирать с пустой оболочкой чувства выполненного долга. Человеческая жизнь полна противоречий и дилемм, а иногда смерть – это не самое страшное, что может нас настигнуть.

 

Медленно развязав повязку, закрывающую глаза и оберегающую их от излишней перегрузки во время восстановления тканей, Беатрис передала ее в руки сидящему рядом Айзеку, тоже наблюдающему за процессом. И она была бесконечно благодарна ему за то, что он не стал путаться под ногами и пытаться читать нудные нотации про то, как это противоестественно, о том, что ей не стоит испытывать судьбу. Пренебрежение какими бы то ни было авторитетами, жажда действий и авантюр, это, казалось, мутировавшее со временем чувство снова охватило ее за то время, что она провела в стенах родного дома.

 

– Открывай глаза… медленно, не торопись.

 

– Я еще никогда не чувствовал себя так хорошо… – откликнулся Герман, все это время послушно сидевший с закрытыми глазами.