В твоих руках и Цепи станут Жемчугом

– Вы даже не явились на похороны. – нахмурился юноша, все же убрав оружие обратно в ножны, – О чем вы хотите говорить со мной теперь, когда от моей сестры осталась лишь прядь волос в мраморном гробу?

 

– О ее последней воле. – вздохнув сморгнул мужчина, приподнимая брови в усталом жесте. – Так вышло, что мне действительно больше не о чем говорить с вами, моими учениками. Ты меня больше не увидишь, остальным тоже нежелательно знать об этом разговоре, но у Беатрис есть что сказать кое‑кому. Узнаешь?.. – из‑за ворота камзола мановением длинных пальцев выплыл конверт цвета ночного неба.

 

– Откуда у вас это?.. – треснувшим голосом спросил Алоис, подходя ближе, чтобы убедиться в том, что зрение не обманывает его. – Отец сказал, что сжег все плоды ее «безумия»… Чуть было не спалил дом, в холле до сих пор на полу пятно…

 

– Сжег, да не сжег… – закатил глаза мечник, улыбаясь краем губ, – Полагаю, она догадывалась, что это может случиться, потому конвертов было два.

 

– Что в нем?..

 

– Боюсь, нам не суждено это узнать. – пожав плечами, мужчина вложил конверт в руки юноши, – Все, что от тебя требуется, сохранить это до того времени, когда подрастут ее потомки, чтобы отдать на хранение. Выбирай тщательно, от этого может зависеть ее будущее…

 

– Я не понимаю вас… – нахмурившись, Алоис все же последовал за холодной фигурой своего наставника, вновь скрываясь в склепе, – О каком будущем идет речь?

 

– Дальнем.

 

Обойдя саркофаг кругом, Виктор молча поддел крышку, легко сдвигая ее в сторону, будто она не весила ни грамма. Сощурил взгляд, будто мог разглядеть, что лежит внутри. Кивнул головой, дав знак Алоису положить послание.

 

– Я понимаю, что тебе сейчас будет трудно сохранить его в должном состоянии, поэтому запомни, где оставил. Скоро подрастет ее сын.

 

– Аскель? Ему только девять недавно исполнилось. И почему вы думаете… – его пальцы мелко дрожали, когда он погружал руку во тьму гробницы. Внутри саркофага воздух был будто холоднее, чем зима в Сибири.

 

– Сейчас это не важно. Просто запомни.

 

Лошадь скрылась в ночи, еще какое‑то время разнося по округе плеск воды и чавканье копыт по размокшей земле. Тень Виктора несколько позже также скрылась из виду вместе с порывом холодного ветра и громким вороньим криком, прозвучавшим подобно громовому раскату. Оставив после себя лишь следы сапог двух людей на мраморном полу и алую розу, возложенную поверх белоснежного букета, принесенного Алоисом.

 

И конверт… в своем неодушевленном мире одушевленных вещей начавший обратный отсчет. Девять лет уже прошло… осталось еще сто восемнадцать.

 

 

***

 

– Сделай лицо попроще, старина! Будут у тебя в жизни еще победы, это не последние скачки в этом сезоне.

 

– Несомненно, дорогой дядюшка… несомненно. А‑ну стоять!.. Что там за шум с утра со стороны реки, Эмма? – одернул он промелькнувшую в дверном проеме фигуру в пышном платье.

 

Как Алоис не старался сохранять ласковое и непринужденное настроение, с каждым годом это удавалось ему все трудней. Глядя на то, как растет без матери Аскель, как к своим детям относится старик Теодор, все сильней им овладевали мрачные думы о безрадостном будущем своих племянников. Эмма нашла радость, развлечение и отдушину в суете светской жизни. Что и говорить, безусловно, она была прекрасна, как ангел, изящна как виноградная лоза, умна и красноречива, но остра на язык, словно дьяволица. За табуном ее воздыхателей, поклонников и фаворитов вязким следом тянулся шлейф ее врагов. Но, поглощенная славой и блеском, который ей дарило ее положение и внешность, она предпочитала не замечать этого «маленького недоразумения».

 

– Не понимаю, о чем ты… – нехотя бросила девушка, обхватывая руками дверную створку, прижимаясь к ней грудью в усталом жесте. – Хотя, я где‑то слышала, говорят, будто герр Вольф и герр Хартман что‑то не поделили, и у них случилась… ссора.

 

– На шпагах или на пистолетах?.. – протер глаза ее брат, явно нисколько не удивленный ее словами. Это была далеко не первая дуэль за сомнительную честь его сестры в этом месяце, – И с кем из них ты идешь на сегодняшний прием?

 

– С Вернером конечно! – воскликнула та, будто глубоко оскорбившись его словами, – И, вероятней всего, я поеду с ним на охоту на следующей неделе.

 

– Только через мой труп… – процедил через зубы Аскель, в напряжении зажмурив глаза, – Ладно, отцу плевать на нас обоих, послушай хотя бы меня. Подобное поведение сведет тебя в могилу.

 

– Матушка очень любила приемы… – соврала Эмма, обиженно надув губы. Она не знала, что любила ее мать, но отлично знала, как избавиться от надоедливого братца.

 

– МАТЕРИ ЗДЕСЬ НЕТ! – ожидаемо прогремел на всю гостиную голос Аскеля, заставив задребезжать стекла в окнах, а Алоиса поморщиться, прочистив ухо, – НЕ БЫЛО И НЕ БУДЕТ. ПОШЛА ПРОЧЬ!