Чего не знала Алиса
Мир разлетается прямо на кусочки на моих глазах.
* * *
За 4 месяца до моей смерти
Его пронзительно синие глаза, так напоминающие прибрежные волны ласкающего океана, – это не самое первое, что по‑настоящему удивило меня.
Это произошло на пятый день нашего знакомства. Да, я считала эти дни, неосознанно, но внутри словно поставили секундомер.
А может, это был таймер с обратным отсчетом?
Кажется, он сам не понимал, что происходит. Мы не говорили о будущем, не говорили о прошлом. Как будто ничего этого не существовало и не будет существовать. Есть только настоящее, мы находимся здесь и сейчас, и остальное не имеет значения.
Мы не говорили о Вадиме. Он всегда незримо присутствовал вместе с нами. Во взглядах, жестах, фразах. Но если бы один из нас осмелился упомянуть о нем – это означало бы крах той хрупкой гармонии, что успела образоваться между нами за такой короткий срок. Стас принял эти правила, ни разу не попробовав их изменить. И так было правильно.
Я не знаю, кто больше из нас мучился чувством вины. Я, предавшая того, кто окружил меня заботой и любовью, которая так чужда мне и даже враждебна. Или он, предавший своего друга и…
И вообще‑то я ничего не знаю об их взаимоотношениях. О том, насколько они близки, что их связывает, как давно они знакомы. По понятным причинам, я не могу уточнить это у Вадима. А со Стасом мы не должны обсуждать эту тему, иначе все разрушится.
Думаю, это не столь важно. Факт остается фактом – мы наслаждаемся друг другом за спиной человека, который косвенно соединил наши жизни.
На пятый день нашего знакомства мы были в ботаническом саду. Это я пригласила его сюда. Говорят, что девушкам не следует приглашать парней на свидание, но я ведь и так уже нарушила все возможные нормы приличия. Какая разница.
– Никогда не бывал здесь, – сообщает он, и мне кажется, что он чем‑то напуган.
– Они не кусаются, – насмешливо говорю я. Стас не обижается.
Здесь я чувствую себя свободней. Замечаю, что с каждой минутой и парню становится комфортней. Волшебное место. Дурманящий цветочный запах перебивает негативные мысли. Я ни о чем не думаю.
Мы еще ни разу не прикоснулись друг к другу за эти пять дней.
Какие прекрасные пионы. Нежно‑розовые бутоны притягиваю к себе взгляд, и этому невозможно сопротивляться. Их сказочный запах доносит до меня легкий весенний ветерок. Я наклоняюсь к ним ближе, погружаясь в сладковатый цветочный шлейф. В греческой легенде рассказывается, что под пионами прятались прекрасные нимфы, чтобы юноши не смогли увидеть и влюбиться в них. В детстве я часто искала в пионовых кустах на бабушкиных клумбах маленьких прекрасных нимф.
Я даже не замечаю, как Стас фотографирует меня.
– Не удержался, – с виноватой улыбкой говорит он. – Это выглядело слишком красивым.
Я чувствую, как краснота предательски заливает мои щеки. В синеве его радужки томно разливается нежность. Он смотрит на меня как художник на свою музу.
Стас подходит ко мне ближе. Теперь мы стоим слишком близко друг к другу. Я ощущаю его неровное дыхание, обдающее прохладным ментолом мое разгоряченное лицо. Он волнуется.
Его рука мягко и ненавязчиво прикасается к моей. Я сжимаю ее аккуратно, боясь испортить этот волнующий момент.
И вот что удивило меня в нем.
Как моя ладонь идеально подходит к его ладони.
* * *
За 2 месяца до моей смерти
Очень страшно.
Я не могу сфокусироваться ни на чем, все вокруг размыто и темно, не хватает резкости. Я хочу разглядеть, но в то же время мне страшно узнать, что там.
Нечеткие образы, но, словно если начну в них вглядываться, они поглотят меня навсегда.
Я чувствую чье‑то дыхание. Дыхание боли. Кто‑то рядом со мной. Он болен безумием.
Запах сырости. Порой я задыхаюсь. Мне холодно. Слышен противный крысиный писк, он режет мне уши. Я хочу плакать, но мне нельзя. Он что‑то сделает со мной, если я заплачу. Он уже делал это с другими.
Но больше всего мне страшно. Он рядом. Я не знаю, чего он хочет. Я не должна здесь находиться. Я думаю о маме. Мама далеко.
Он совсем близко. Он что‑то протягивает мне, но я не хочу это брать. Это что‑то ужасное, мерзкое, пугающее.
Он злится. Он кричит. Кричит на меня. Я не понимаю почему.
Мне часто снится один и тот же сон. Сегодняшняя ночь не стала исключением.
Я резко просыпаюсь и чувствую, что мне не хватает воздуха. Липкий холодный пот струится по моему телу. Ощущение, будто я побывала в каком‑то реалистичном фильме ужасов.
Вадим зажигает ночник.
– Ты в порядке? – его сонные глаза встревоженно ищут на моем лице признаки чего‑то плохого. Судя по всему, они там видны четко и ясно.
– Алиса! – он проводит рукой по моей щеке. – Ты плачешь?
Я даже не заметила.
– Девочка моя, что случилось?
Мне хочется ему ответить и рассказать о своих кошмарах, но я не могу произнести ни слова. Я даже не знаю, что именно происходило в моем сне, но это до жути напугало меня. Почему‑то возникло ощущение дежавю. Но совершенно точно я не переживала это наяву.
Во сне я была в каком‑то холодном и темном месте, кто‑то рядом создавал угрозу для моей жизни, он хотел мне навредить. Но разве это было возможно с маминой гиперопекой? Ее бы инфаркт хватил, окажись я хоть на секунду в этом ужасе. Она не оставляла меня ни на минуту. Только в своей комнате я могла насладиться одиночеством. Мама перебарщивала.
Но все же… Почему у меня ощущение, что я что‑то забыла?
– Сон плохой? – участливо спрашивает Вадим.
Я киваю. Ледяная хватка, сдавившая мое горло, не разжимается, я продолжаю часто дышать.
– Всего лишь сон, – рука Вадима осторожно скользит по моим волосам. Они спутались от метания головы по подушке.
