Чего не знала Алиса

– А потом нет.

– А что изменилось?

У Стаса нет ответа.

– Это все так же вкусно, – с придыханием говорит Алиса и подносит хлеб к губам парня. И Стас кусает. Это и правда вкусно. Остальную буханку они справедливо разделили между утками.

Стас еще никогда не был так счастлив. Может, это и есть любовь?

А сейчас он один на один со своими переживаниями. Стас смотрит на экран своего смартфона.

Я так хочу к тебе…

Смотрит на осколки стекла, поблескивающие на светлом ламинате.

Я так боюсь тебя…

Борьба с самим собой гораздо разрушительней, чем любая другая. Здесь нет победителей.

Но больше всего Стас восхищается талантом Алисы. С самого начала их случайного знакомства он подумал, что такая девушка, как Алиса, определенно должна быть творческой личностью. И однажды он раскрывает ее талант.

Смущаясь и краснея, Алиса признается, что пишет стихи. Стас всеми правдами и неправдами умоляет ее прочесть хоть что‑то. Она долго отнекивается.

– Я встану на колени, – угрожает он. Они сидят в кафе, где сегодня очень многолюдно.

– Не вздумай! – сопротивляется Алиса. – Это будет выглядеть ужасно!

– Но если это поможет, никакой разницы, как это будет выглядеть.

– Это не поможет, – не сдается Алиса.

– Тогда я ничего не теряю, – Стас не собирается проигрывать.

– Ладно, ладно, – быстро соглашается девушка. – Только не смейся.

Стас никогда не посмеет. Алиса, прикрыв глаза, вполголоса рассказывает:

 

Вслед за звездами гаснет рассвет.

Я выключаю его на тысячи лет.

Чтоб среди самых туманных галактик

Ты не нашел ко мне след.

И даже на млечном пути

Не будет подсказок, прости.

Ты должен лететь за яркой кометой,

Но не сможешь ее найти.

По орбитам взрывались мечты,

Заполняя поток пустоты.

И звезды терялись, покинув просторы,

Лишая нас красоты.

Поскользнувшись, мы падали в тьму,

И весь мир нам теперь ни к чему.

И, сгорая, забыли о вечности оба,

Существуя по одному.

Наши клятвы остались на звездах.

Их спасти уже слишком поздно.

Я читаю газеты, а там новость о смерти

Того мира, что был нами создан.

 

Она открывает глаза и видит застывшего Стаса. Его рука, тянущаяся к чашке кофе, остановилась на полпути.

– Алиса, – Стас обрел дар речи и смог выговорить ее имя. – Это… Это прекрасно.

– Правда? – девушка распахивает глаза, ее щеки алеют ярким румянцем.

– Чистая правда. Почему твои стихи о грусти?

– Поэт должен быть несчастным, – шутит девушка.

В эту секунду Стас влюбляется навсегда.

Почему‑то его неудержимо тянет к зеркалу в прихожей. Нет сил бороться.

Он прикасается пальцами к стеклу и вздрагивает – на секунду ему показалось, что зеркальная поверхность теплая. Стас с недоверием смотрит на собственную руку. Прикасается к нижней части зеркала – холодное. Но он точно чувствовал тепло, когда дотронулся до отражения своей ладони.

Он снова пытается рассмотреть те загадочные отблески, уже не пробуя дотронуться рукой до стекла. Ничего не выходит.

– Чертовщина какая‑то, – Стас сердито отворачивается. Что за ерунда? Ему нужно отдохнуть.

Когда он выходит из прихожей, ему слышится приглушенный всхлип. Но он больше не верит самому себе.

 

* * *

 

Спустя 1 час после моей смерти

Когда я вижу, как Стас, качая головой, удаляется из прихожей, меня покидают последние силы. Ладонь, которую я отчаянно держала у ладони Стаса, бессильно падает с зеркальной поверхности. Я начинаю задыхаться, меня душат слезы. Что я наделала?

Стефан не вмешивается, но делает малозаметное движение ладонью, и я ощущаю между пальцев скользящий шелк.

В очередной раз вытираю слезы платком, а затем судорожно отбрасываю его в сторону.

– Он почувствовал? – я оборачиваюсь к проводнику.

– Определенно, – кивает он. – Но человек не может поверить даже своим собственным ощущениям, поверил бы он рассказу о Зазеркалье? Льюис был вынужден молчать всю жизнь, иначе его бы признали сумасшедшим. Впрочем, я слышал о критике его книг. Как по мне – совершенно необоснованно.

Но мне неинтересно говорить о писателе.

– А если бы Стас поверил? Вот прямо сейчас? Он бы понял, что это я?

– Он понял. Но не поверил. А если бы поверил… – Стефан на секунду задумывается. – Такое случается редко.

– Но случается ведь?

– Да, но за этим не следует ничего хорошего. Люди по другую сторону зеркала просто сходят с ума. Это списывают на горечь от утраты.

– Как мы увидели его мысли? – увидев тот день глазами Стаса, я чувствую невыносимую тяжесть где‑то в районе сердца. Мне сложно дышать.

– В зеркалах отражается многое, нужно только присмотреться.