Человек с синдромом дна
* * *
Подлинный гуманизм жесток. Но только однажды
* * *
«Избегайте придавать себе статус жертвы» (с). Точный, но совершенно «не местный» совет. Ведь здесь жертва на жертве сидит и жертвой погоняет. Более того, если ты не жертва, ты персона нон грата.
* * *
Я ни разу не встречала всерьез навредившего реальности мизантропа. Но ровно так же я не встречала полезного декларатора гуманизма. Первый похоже – на 90 процентов – выдуманный литературно‑исторический образ. Второго не бывает вовсе. А в жизни чаще встречается наоборот – полезный мизантроп и вредный гуманист.
* * *
Большинство людей так устает к середине, а, тем более, концу жизни, становится столь инерциально‑податливо, что попросту не имеет возможности продекларировать волю к небытию, переставая осознавать Я‑Самость, становясь некой животной машиной.
О них можно сказать – бытие засансарило
* * *
Испытывать сожаление, тем более, быть сентиментальным – это будто бы попадать в некое тлеянье, в черную воронку. Да, от сентиментальности прямо‑таки разит смертью.
* * *
Детство. Это время и состояние, по сути, можно назвать единственным допущенным и легитимизированным психическим расстройством в жизни каждого человека. Ежели подходить к вопросу с точки зрения официальных и формальных психических норм.
* * *
Некоторая доза контролируемой паранойи, а, пожалуй, даже тщательно культивируемой врожденное недоверие к миру, неощущение его как «своего», «комфортного», «доброжелательного» – один из ключей к социальному успеху.
Да что там социальный успех! Ключ к мировому господству лежит в этой же банальной на первый взгляд (но только на первый!) психической бездне субъектного индивида.
* * *
Быть собой – в самой страшной, запредельной степени подлинности – это абсолютно опровергнуть бытие.
* * *
Быть непризнанным – быть безопасным.
Стать признанным – стать безопасным
* * *
Моралист всегда проигрывает гению. Как, впрочем, и общественник. В этом смысле Сартр, критикующий Бодлера в своей книге предстает далеко не в лучшем свете. И, тот же Сартр, вступивший в «Французское сопротивление» – лишь общественный деятель послевоенного гуманистического разлива. Сартр, отказавшийся от Нобелевской Премии – не более, чем предсказуемый социалист‑левак. Забудь же о трех этих моментах его биографии, перечитай его прозу вне общественно‑идеологического контекста – и перед нами снова гений.
Мир как конкурент
В моем представлении всегда отсутствовал «идеальный мир» или же мир «каким он должен быть». Вместо этого мира зияла черная пустота, ничто. Оказывается, сие нетипично, хотя, на мой взгляд, предсказуемо, банально и просто весьма. Меня никогда не угнетал «ужас мира». Более того, чем мир был хуже, тем более он меня устраивал.
* * *
Когда некто проговаривает симптоматику чужого безумия, он как‑бы отгораживается от него. Чертит вокруг себя магический круг. Говорит «чур меня», то есть, совершает некое терапевтическое ритуальное действо. Но бывает и наоборот. Приглядитесь к тем, кто хохотал над чужими пороками и девиациями. В какой‑то момент жизни многие из них приобретают чудовищные и болезненные свойства тех, над кем еще недавно смеялись. Вы полагаете это наказание? Проказа? О, нет. Просто безумие – это порой – и вид комфорта. Безумие – зона комфорта. Обретение шизоидного уюта, забегание ошарашенного существа в последний психический загончик перед прыжком в яму, на дно, полного уже (и сладостного) распада Я.
Метафизика шатунов
Смотреть «Матрицу» из канализационного люка и полагать это экзистенциальным переживанием…
* * *
Садизм – это очень детское свойство. Я бы даже сказала – младенческое. Мазохизм – свойство труса, слабака, приспособленца. Оба, конечно, чудовищно, омерзительно инфантильны.
* * *
Попался намедни материал про девочку‑вундеркинда, рано погибшую, не выдержавшую (по мнению профанов) «бремени славы». Девочку, у которой (опять‑таки по мнению профанов) «не было детства». Так вот, что я скажу. Любая слава лучше любого «детства». Тем более, детства нео‑советского (не говоря о советском) с привычным набором репрессий и мучительных развлечений, а также вынужденности постоянно «изображать ребенка», коим не являешься.
* * *
Русский язык не порождает пошлость. Но советский – всегда. Советская поэзия посему вычисляется по концентрации пошлости. Буквально – по первой строчке. Проза, видимо, тоже. Да кто ж ее читал?
