Черно-белый портрет красных роз

Я забрал еду, не заплатив, и заметил, как кассир взяла телефон и начала набирать номер. Уверен, что номер короткий и весьма неприятный. Встреча с полицией мне была ни к чему.

По дороге к машине я убедился, что камер нигде нет, и что из магазина не видно моей кареты, хотя на всякий случай открыл багажник и достал пару тряпок, которыми закрыл номера. Я заправился на полную и сел за руль.

– Что там случилось? – спросила мама.

– Ничего.

– Это что, кровь?

Я дотронулся до верхней губы. Действительно, из носа еще текла кровь, загадив всю рубашку, а на левой щеке пульсировал синяк.

– Небольшая потасовка, – сказал я и завел машину. Мы тронулись с места.

– Не расскажешь?

– Говорю же, все нормально.

– Не лезть, да?

– Угу.

Мы ехали долго и ровно. Я открыл окно и высунул наружу руку, в машине стало совсем жарко. Моя рубашка вся промокла от пота. Кажется, мама наслаждалась поездкой. Она тоже открыла окно и чуть опустила сидение, подставив лицо прохладному ветру. Такая спокойная. Почему она такая спокойная?

– Если я попрошу тебя об услуге, ты мне ее окажешь? – спросила мама.

– Да, конечно. Разумеется. Что необходимо?

– Не сейчас. Но пообещай, что сделаешь все, о чем я могу попросить.

– Я не могу этого пообещать. Разве это честно?

– А разве я тебя обманывала?

– Да. Постоянно.

– Ты путаешь ложь с заботой. – Мама посмотрела на меня. – Ты обещаешь мне?

– Ладно, – сказал я и махнул рукой, не выдержав ее взгляда. – Без проблем. Обещаю.

Маму это успокоило. Я и не заметил, как она уснула, да так крепко, что проспала остаток пути. Я знал шоссе, по которому мы колесили, ездил как‑то по работе в командировку, но сейчас дорога изменилась. Поворот на запад куда‑то исчез, остался лишь на восток. Да и заканчивалась дорога странно, я точно помню, что она еще долго вела на север, а тут словно обрыв. Словно кто‑то решил снести асфальт, а на его могиле возвести целый сад из тысячелистников. И как только мы приехали к этому саду, мама проснулась.

– Здесь, – сказала она. – Останови здесь.

Я подчинился. Мама вышла из машины. В сумерках, по пояс в цветах да со спины я ее точно не узнавал. Кто эта женщина? Кожа на ее руках сверкает под заходящим солнцем, короткие волосы едва заметно, но шевелятся под ветром. Кто она? Мне было неважно. Я следовал за ней.

Цветы щекотали мои ладони. Я чувствовал их легкий запах. Никогда раньше не чувствовал, а вот сейчас… И солнце это. Светит из‑за облаков настолько тонких, что они больше похожи на дым. Скользкий дым. Белая полоса света, придавленная тьмой неба.

– Ты видишь ее? – спросила мама. – Видишь богиню?

– Я вижу цветы.

– Она – цветы. Она – ветер. Воздух, что ты вдыхаешь. Я – богиня. Она вокруг, она внутри. – Мама легла на землю, идеально ровно примяв цветы. – А теперь моя просьба. Оставь меня здесь. Оставь одну. Навсегда.

– Ну уж нет.

– Просто еще одно мертвое тело в земле Богини. Это правильно.

– Нет‑нет, мы сейчас же уедем отсюда.

– Дурачок, ты так ничего и не понял. Ты пообещал мне. Пообещал.

– Плевать, нет. Это неправильно, неестественно.

– Вот уж нет. Это – самое естественное из всего, что ты встречал. И ты пообещал мне. Скажешь, что соврал своей матери? Соврал мне?

– Я… Нет.

– Вот и хорошо. Оставь меня.

Я взглянул на полосу света на небе. Может, она в чем‑то и была права. Что может быть естественнее?

– Я никогда не говорил тебе…

– Я знаю. Ты меня любишь.

– Люблю.

И я ушел. Сел в машину, провернул ключ, развернул руль. Машина покладисто подчинилась. Она везла меня домой, туда, куда я ей приказывал. Приказывал педалями и рулем. Я был ее хозяином. Она была моей. Ей было больно, когда я с яростью ударил ее. Бедная разразилась протяжным гудком, но все же не возмутилась, когда я резко развернулся и поехал обратно на поле тысячелистников.

Я искал маму. Долго искал. Та полоса света давно исчезла, прежде чем я обнаружил себя посреди поля тысячелистников. Наверное, глупое зрелище. Мужчина в брюках и мокрой от пота рубашке стоит посреди дикой природы и оглядывается, пытаясь понять, где он. Я не видел своей машины. Не видел дороги. И не видел матери.

Я развел руки и закричал, что было сил. Закрыл глаза и просто орал, как гребанный сумасшедший. Без перерыва. Кричал, пока горло не село. Пока я не превратился в обмякшего, плачущего, грязного щенка посреди цветов, жалеющего себя и всю свою жизнь. Бесполезный кусок плоти, в котором по какой‑то причине еще течет кровь.

Уж не знаю, каким чудом я нашел дорогу к машине. Малышка ждала меня ровно там, где я ее оставил. Я провел рукой по рулю, ощутив приятную прохладу, завел двигатель и выжал максимум. Ехал ли я домой? Не уверен. Больше похоже, что я ехал в то место, которое раньше называл домом.

 

Бумажный кораблик

 

Примечание

 

Этот текст не был создан с целью кого‑то оскорбить, унизить или еще Бог весть что. Я просто хотел рассказать историю, которая приключилась со мной в конце 2021‑го года, когда я‑таки собрался с силами и переехал в Санкт‑Петербург. Так что все события, рассказанные в этой истории, – чистая правда, хоть и, возможно, слегка преувеличенная. Все совпадения с реальными людьми не случайны, а имена не выдуманы.

Друзья и близкие, надеюсь, вы не обидитесь, когда прочтете эту повесть. Все‑таки, я люблю вас, какими бы невыносимыми вы порой не были. Я сам‑то еще тот подарок, верно?

Желаю вам приятной прогулки по моему воспаленному сознанию. В добрый путь.