Черный снег вермахта

Шубин, огибая упавшего, ринулся на здоровяка с флягой. Он нацелился нанести ему тоже один удар – только не рукой, а ножом в печень. И уже сделал короткое, но мощное движение рукой – однако его нож встретил пустоту. Здоровяк оказался неожиданно ловким. Он бросил свою флягу и отскочил. Шубин кинулся за ним вдогонку, но высокий эсэсовец вновь уклонился и при этом левой рукой нанес разведчику удар в шею. Шубина отбросило в сторону, он едва удержался на ногах. А здоровяк подскочил к Мельнику и замахнулся, чтобы и ему нанести удар. Но Мельник умел драться, он был опытный боец. Он, в свою очередь, уклонился от удара здоровяка и рванулся в сторону, чтобы зайти к нему со спины. А Шубин напал на эсэсовца спереди. Теперь ему вроде бы некуда было деваться. Однако здоровяк снова сумел вывернуться, и при этом он заорал во всю глотку:

– Ко мне, на помощь! Тут русские! Внимание, тут русские!

Он кричал так, что, наверно, на вокзале было слышно. Послышался топот сапог, и на тормозной площадке показалась голова солдата, ушедшего последним перед этими двумя. Было ясно: продолжать схватку не имеет никакого смысла. Захват «языка» не удался, теперь речь шла о том, как самим унести ноги. Разведчики поняли это мгновенно, без обсуждений.

Действовать скрытно уже не имело смысла, поэтому Шубин выхватил пистолет и выстрелил в здоровяка (тот упал, зажимая руками живот), потом в того, кто готовился спрыгнуть с тормозной площадки (не попал, солдат уклонился от пули), и они с Мельником кинулись бежать по насыпи между вагонами.

Вряд ли бы они смогли убежать, если бы эсэсовцы были вооружены. Но те, идя за продовольствием, видимо, оставили свои автоматы в вагоне. Поэтому они могли просто гнаться за разведчиками и звать на помощь других солдат, которые были вооружены.

Убегая, разведчики выстрелили по разу в своих преследователей, и один из них упал, остальные немного отстали. Но в любую минуту справа или слева могли выскочить солдаты из других эшелонов, уже с винтовками, и тогда положение разведчиков стало бы просто отчаянным.

Пробежав еще метров пятьдесят, Шубин вдруг резко свернул влево, на тормозную площадку одного из вагонов.

– Ты куда? – крикнул Мельник. – Там же стоит эсэсовский эшелон!

– Нет, не должен здесь стоять, он короткий! – ответил Шубин и спрыгнул на другую сторону площадки.

Он оказался прав – здесь было пусто, огни паровоза, только что прицепленного к эшелону эсэсовцев, виднелись в нескольких метрах слева. Шубин не раздумывая бросился к этому паровозу. Мельник не понимал, что делает его командир, но ни о чем спрашивать не стал.

Глеб добежал до паровоза и быстро взобрался в кабину машиниста. Увидев лезущего к нему в кабину немецкого капитана с рассеченной скулой, машинист оторопел. А Шубин на чистом русском языке спросил у него:

– Куда идет эшелон – на Славянск?

– Нет, почему на Славянск? – удивился машинист. – Мы на Горловку едем, а оттуда на Сталино…

– На Горловку? – изумился Шубин.

Это была важная информация, может быть, важнейшая за весь сегодняшний день! Значит, эсэсовцев перебрасывали не навстречу войскам генерала Попова, а намного южнее. Но зачем, почему?

– А еще эшелоны с эсэсовцами были? – продолжал допытываться Шубин. – Сегодня, например, или вчера?

Машинист сообразил, что этот странный человек в немецкой форме, так хорошо говорящий по‑русски, не может быть немецким офицером.

– Были еще два эшелона, – ответил он, торопясь. – Вчера вечером один, а сегодня – другой. Оба ушли к Харькову.

– К Харькову… – повторил его слова Шубин. – Понял. Спасибо, дед, за важную информацию. Ты помог Красной Армии!

– Всегда рад помочь! – отозвался машинист.

Шубин, уже собравшийся было снова спрыгнуть на землю, остановился.

– Всегда рад, говоришь? – спросил он.

– Да, если надо, я помогу, – заверил Глеба машинист. – И помощник мой, Степан, и Егор, кочегар, – они тоже ребята надежные.

– А вы когда отправляетесь?

– Да уж минут семь, как зеленый горит, – ответил машинист. – Давно должны отправиться, да что‑то диспетчер семафор не поднимает. Какая‑то задержка.

– А это из‑за нас задержка, – сообщил Шубин. – Но сейчас, я думаю, отправят. А ты можешь, дед, нас с товарищем немного прокатить? До ближайшего полустанка?

– Почему не могу? Могу, – ответил машинист. – Только не в кабине. Сюда сейчас кто‑нибудь из немцев зайдет. Они обязательно нас сопровождают, следят. А если вы на них того… нападете, значит, на нас в таком случае подозрение упадет.

– Нет, мы на немцев здесь нападать не будем, – заверил старика Шубин. – Мы будем сидеть тихо. Сейчас я товарища позову, и ты нас проводи куда‑нибудь, где мы сможем затаиться.

Он высунулся наружу и махнул рукой Мельнику, призывая его подняться в кабину. Спустя минуту Петр поднялся к Глебу. И машинист повел их наружу, к угольной яме, в которой хозяйничал кочегар Егор – перекидывал уголь ближе к паровозу.

– Вот сюда, в угол, садитесь, – скомандовал машинист. – Я вас рогожей прикрою, а Егор сверху угля накидает. Вас и не увидят. Конечно, при такой перевозке вы обязательно в угле перепачкаетесь, но тут уж ничего не поделаешь.

– Ничего, мы грязи не боимся, – сказал Мельник.

Друзья выполнили требование, сели возле кучи угля, и кочегар закидал их с головой. И вовремя: на паровоз уже поднимались двое эсэсовцев с автоматами в руках. Они прошли по всем отсекам паровоза, побывали и на тендере, но ничего подозрительного не заметили. После чего они устроились в кабине, туда же перебрался кочегар. Он подбросил в топку побольше угля, машинист перевел рычаг, паровоз взревел и двинулся вперед. Сначала медленно, а затем все набирая скорость, состав покатился на юг, в сторону Горловки.

 

Глава 5

 

Сидя в тендере паровоза под кучей угля, Шубин не терял времени. Он лихорадочно сопоставлял полученную за последний час информацию, обдумывал, что она может значить. Ему было необходимо составить третье донесение в штаб генерала Попова и в этом донесении точно представить планы врага.

Итак, на Донбасс прибыли эсэсовские части. Пока еще он, Шубин, не установил, откуда они прибыли и что это за части. Но уже ясно, что они могут изменить соотношение сил в этом районе. Ведь войска СС – это элитные подразделения немецкой армии, их всегда направляют на самые трудные участки фронта.