Черный снег вермахта

– Что ж, теперь надо решать, где будем переходить линию фронта, – сказал он. – У тебя есть какие‑то соображения на этот счет?

– Тут никаких особых соображений не нужно, – ответил на это Мельник, – потому что линии фронта как таковой нет. Ты же слышал: немцы удирают не останавливаясь, даже не пытаются рыть окопы, минировать поля. Можно направляться в их тыл в любом месте, где понравится. Тут важно не где переходить фронт, а где мы хотим оказаться в немецком тылу. Какая у нас легенда? Кого мы будем изображать? Офицера, потерявшего в ходе отступления свою часть, и его последнего солдата?

– Нет, такая легенда нам совершенно не годится, – ответил Шубин. – Офицер, потерявший в ходе отступления всю свою часть, будет рассматриваться как дезертир, со всеми вытекающими последствиями. Я глазом не успею моргнуть, как окажусь в тюрьме. Ну а тебя на фронт пошлют. Нет, легенда у нас будет другая. Я послан из штаба фельдмаршала фон Манштейна на передовую, чтобы изучить положение дел. Изучить положение, узнать, в чем нужда, и донести эту информацию до штаба группы «Юг».

– Точно! Отличная легенда! – воскликнул Мельник. – Это позволит нам собирать нужные сведения на совершенно законных основаниях. Нас ведь и правда за этим послали – изучить положение дел. Только командир у нас другой… Так… Если мы говорим, что приехали из Запорожья, то нам надо появиться в немецких частях, прикатив с запада. Значит, надо незаметно пересечь расположение ближайших немецких частей, углубиться в их тыл как можно дальше, а затем повернуть и прибыть, допустим, в Изюм уже с запада. Так пойдет?

– Пойдет, – кивнул Шубин. – Но для этого нам с самого начала потребуется транспорт. Мотоцикл, а еще лучше машина.

– Что ж, значит, будем искать машину, – кивнул Мельник. – Стало быть, нам надо находиться ближе к трассе. Допустим, нужно выйти на шоссе Изюм – Славянск и там искать нужный транспорт. Такой план подходит?

– Вполне, – кивнул Шубин. – Считай, что мы согласовали план на весь сегодняшний день. Как пройти к этому шоссе, знаешь?

– Конечно знаю, – ответил Мельник. – Эту часть немецкого тыла я уже изучил. Ну что, идем? А точнее, едем?

– Как это – едем? – удивился Шубин.

– А так. У нас в нашей танковой группе так заведено, что у разведчиков есть своя машина. Она к нашему разведотделу приписана. Так что мы сейчас разбудим водителя Гену, и он отвезет нас до того места, где уже небезопасно, где можно на немцев нарваться. А это довольно далеко. Так что нам не придется топать два часа, напрасно теряя время.

Так они и поступили. Мельник сходил в соседний дом, разбудил спавшего там водителя Геннадия, тот завел мотор, и спустя десть минут разведчики переехали Оскол и покатили на запад. Ехали они в старой, чиненой‑перечиненой машине еще дореволюционного выпуска, которая нещадно дребезжала и все время грозила развалиться на ходу, но все же ехали, а не шли пешком.

Так они проехали, пожалуй, километров двадцать, после чего водитель Геннадий вдруг спросил:

– А не хватит, лейтенант?

Вокруг была непроглядная темень, в которой нельзя было разглядеть никаких характерных примет местности. Но Мельник, однако, как видно, что‑то разглядел, потому что ответил:

– Пожалуй, ты прав. Стоп машина. Пора выходить.

Он первым вылез из таратайки, за ним вышел и Шубин. Водитель развернулся и укатил обратно, в Купянск. Когда глаза Шубина привыкли к темноте, он понял, что они находятся в лесистой, сильно изрезанной местности, где было полно оврагов и холмов. Эти места совсем не были похожи на степи, в которых в последние полгода довелось воевать Шубину.

Он определил по компасу направление, вспомнил карту местности, которую знал наизусть, и сказал:

– Нам туда, вон по тому оврагу. Или твое знание местности говорит что‑то другое?

– Ничего оно не говорит, – отозвался Мельник. – Я в этом месте всего один раз был. А дальше еще не заходил. Так что тут ты командуй. У тебя, как я понимаю, опыта больше.

Опыта у Шубина и правда было больше, поэтому он не стал возражать. Они подхватили свои мешки и стали спускаться в овраг.

Полтора часа разведчики шли по оврагу, потом выбрались на открытое место, прошли через лес… И когда прошли через него и вышли на опушку, Шубин услышал впереди звук автомобильного мотора.

– А вот и шоссе, – произнес Мельник, который вышел на опушку вслед за Глебом. – Ну что, капитан, пойдем голосовать? Вдруг кто согласится нас подбросить? Кстати, а нам куда надо: на север или на юг? В Изюм или в Славянск?

– Командование ждет от нас сведений о ближайшем месте нахождения противника, – ответил Шубин. – Стало быть, нам нужно сначала в Изюм. А потом уже будем двигаться на юг и на запад. Ну а если говорить серьезно, то нам все равно, в какую сторону идет машина. Ведь мы не собираемся в самом деле голосовать!

– Нет, почему же? – возразил Мельник. – Для начала все же придется помахать руками. Иначе как мы заставим их остановиться? Если мы сразу стрелять начнем, потом в этой машине ехать нельзя будет. Нет, у нас последовательность такая: сначала руками машем, потом стреляем.

И разведчики направились к шоссе. Прятаться они не собирались – наоборот, встали так, чтобы их было видно издали. Было еще темно, ночь только еще переходила в утро, и машин на шоссе было мало. Однако оба разведчика были людьми опытными, они привыкли подолгу ждать. Вот и сейчас они топтались на морозе, приседали, размахивали руками, чтобы согреться, и никто из них не жаловался на затянувшееся ожидание.

Первая машина показалась только через полчаса, и шла она на юг, в сторону Славянска. И к тому же это был грузовик, а на кой он им сдался? Следующая была легковушка, и хотя она тоже шла на юг, разведчики замахали ей руками, призывая остановиться. Однако водитель даже не притормозил.

– Какие они нечуткие, эти поклонники великого фюрера! – пожаловался Мельник. – Видят же, что офицер стоит, мерзнет. Нет чтобы остановиться, поговорить…

– …лоб под пулю подставить… – в тон ему продолжил Шубин. Он тоже умел поддержать шутку.

После легковушки некоторое время ехали только грузовики – и на юг, и на север. Видя такое дело, Шубин уже решил плюнуть на идею с захватом легковой машины. «Если в кабине грузовика будет только водитель, без офицера, надо такую машину останавливать, – решил он. – Попросим подбросить до Изюма, а уже там будем искать транспорт. Водитель не станет расспрашивать офицера, почему он торчит тут на морозе, откуда он тут взялся».

И едва он принял такое решение и сообщил об этом своему напарнику, как с юга, со стороны Славянска, показалась легковая машина. Шубин шагнул чуть ли не на середину шоссе и властным командирским жестом поднял руку. Такое решительное требование нельзя было не выполнить. И водитель «Опеля» его выполнил. Машина свернула к обочине и остановилась. Опустилось стекло заднего сиденья, и сидевший там полковник выглянул и спросил:

– Что вы здесь делаете, капитан? Почему стоите на шоссе? Где ваша часть?

Это были совершенно естественные вопросы в такой ситуации. Любой немец должен был их задать. Ясное дело, что никакого разумного ответа на такие вопросы у Глеба не было. Да он и не собирался отвечать ни на какие вопросы. Широко улыбнувшись, он шагнул к машине, склонился к открытому окну и произнес:

– Приветствую вас, господин полковник! Что я здесь делаю? Да вас ждал. Ждал, ждал – и вот дождался!