Далекое завтра

Ощущение, что пол уходит из‑под ног, настигло столь внезапно, что Власову пришлось облокотиться о поручень. Антон никогда здесь не был. Никогда не выглядывал наружу, всегда заменяя стену в комнате на любую картинку, имеющуюся в сети. И Антон поразился открывшемуся виду. Вдаль от Атланты уходили более низкие строения, словно Город оброс вспомогательными помещениями и цехами. Это не выглядело чужеродно, наоборот, они выполнены в едином стиле и гармонично вписывались в остальной пейзаж. Только сейчас Власов понял, насколько огромная, полностью роботизированная индустрия окружала Атланту. На обслуживание десяти миллионов людей необходима столь же гигантская вспомогательная отрасль, способная и накормить, и вылечить, и вырастить в любой момент человеческую единицу.

Далее за постройками раскинулись джунгли. Самые настоящие, девственные, ничем не отличающиеся от картинок в сети. А там, в просвете деревьев… Чернели древние здания, полуразрушенные и оплетённые лианами. Общий вид слегка мерцал, выдавая силовое поле, окутавшее Город бесцветной вуалью. Появилось желание приблизить картинку, чтобы рассмотреть внимательнее, но теперь это неосуществимо: ни он не слышит КИРу, ни она Власова.

Потом биоин пробрался на плюс двести шестнадцатый этаж и долго стоял перед матовым белым входом, на поверхности которого, переплетаясь множеством спиралей ДНК, складывались буквы и сливались в давно знакомые слова. Но «Геномодификационный отдел» не впускал в себя Антона, будто тот оказался отторженным материалом, частью неправильной информации, которую геном вычеркнул, внеся коррективу. Власов то подходил к двери, то отходил, но створки оставались закрытыми, а анимация названия отдела зациклилась, прокручиваясь вновь и вновь. И не было шанса попасть внутрь. Пока створки внезапно не разъехались в стороны, и навстречу вышел Семь Тысяч Пятьсот Девяносто Третий. Антон мигом проскочил мимо. Не поздоровавшись, не обернувшись, даже не показав, что он рад встрече с коллегой, которого едва знает: Комарова недавно заменили, и он ещё только входил в курс дела. Ярослав – так кажется его звали – удивлённо обернулся, собираясь поприветствовать Антона, но пожал плечами и пошёл по своим делам. Мало ли что случилось у Власова: в этом обществе не принято излишнее внимание к проблемам другого. Скорее, наоборот, отчуждение до полной изоляции. Страх Замены действовал одинаково на всех, и если у кого‑то проблемы, то лучше держаться подальше, иначе они могут приклеиться к тебе, как вирус, без разбора и жалости.

Мягкая полутьма помещения слегка успокоила Власова. Дверь за Комаровым закрылась, а, следовательно, отсеклись и его ненужные вопросы – пусть спокойно идёт, куда шёл. Сейчас главное другое: вокруг по‑прежнему темно. Люди занимали ниши, где и работали, нагруженные сетью и искусственным интеллектом, подключённые к общей базе данных, сосредоточенные на общей проблеме. Антон помнил, как тут было, когда его цифровой интерфейс ещё работал: ниши с людьми почти незаметны, вместо них перед глазами светящиеся информационные сгустки данных, над которыми тот или иной сотрудник работал, они сплетались в общую световую сеть, а по центру помещения огромной голографической проекцией висела модель генома, медленно раскручиваясь над головами. Это было очень красиво и информативно. Любой в нужный момент времени мог со своего места приблизить трёхмерную схему, найти необходимый участок, а затем по ссылкам перейти в тот раздел и к тому сотруднику, куда вёл светящийся пул данных, к которому и был привязан. Так намного быстрее можно найти необходимую информацию, или полную всеобъемлющую базу по одному определённому участку. В этом помещении десятки тысяч сотрудников как бы сливались воедино, образовывая своими знаниями ту самую ДНК цепочку, визуализируя её, разделяя и расшифровывая.

Для Антона теперь всё выглядело по‑другому. Полутёмный зал, тысячи ещё более тёмных и замкнутых ниш, в которых сидели люди, и тишина. Мужчина медленно шёл меж ровных рядов маленьких кабинок и не мог найти свою: теперь его путь к рабочему месту не подсвечивался системой. А на кабинках обозначений не было. Власов побродил так некоторое время в одиночестве и развернулся к выходу. Бесполезное брожение по полутёмному помещению сейчас ничего не принесло бы. Увидев очередного закончившего работу, он пристроился сзади и вышел следом из отдела.

Сказать, что Антон был подавлен, лишь покривить душой.

На автомате, часто останавливаясь и следуя за идущими в нужном ему направлении, он через несколько часов пришёл, наконец, к двери своей комнаты и долго просил, умолял её открыться, впустить бедного его внутрь, чтобы изолироваться ото всех, от столь чёрствого и жестокого мира, столь безразличного, что человек без цифрового интерфейса может потеряться в гигантском механизме не хуже соломинки в стоге сена, хотя это сравнение, наверное, чуждо Власову, и, откуда он его знал, мужчина не помнил. Биоин долго и упорно пытался пробиться внутрь комнаты, но двери и датчики остались безучастными. Наконец, Антон сполз на пол, прислонился к холодному композиту двери и уставился в какую‑то абстрактную точку на противоположной стене, видимую только Власову.

Голодный, уставший, одинокий и злой, он перебирал варианты в голове. Оставались контроллеры и Первый.

Надо срочно восстановиться в сети! Потребность, которая стала перерастать в настоящую манию. Мысли забегали, походя на рассерженный улей, а руки слегка задрожали. Нервозное состояние возобладало, и Антон встал и заметался по коридорам, перепрыгивая с одной бегущей ленты, на другую, заскакивая в лифты следом за другими и выбираясь так же: кто‑нибудь входил или выходи́л, он тут же прыгал следом, пока дверь не закрылась. Одна беда: мужчина совершенно не знал, где находятся контроллеры. По идее их приходилось по несколько человек на этаж, но в каком месте искать, Власов не знал, а теперь отключённый от сети не мог знать и подавно.

Биоин так и бегал бы в панике с этажа на этаж, но тут он заметил знакомый затылок. Дмитрий Онегин, или Пять Тысяч Семьдесят Восьмой. Тот, с кем ещё вчера Антон попытался завести дружбу, но которого покинул сам, лишь бросив на прощание безразличное «пока». Антон знал его внутрисетевой ID, но желания встречаться вновь почему‑то не возникало. А сейчас, увидев знакомый затылок, Власов взволновался не на шутку: хоть кто‑то в этом обезличенном мире «свой», знакомый и… такой родной. Правда заключалась в том, что на целый кубический акр, никого роднее для биоина не существовало, и знакомый затылок оказался для Антона путеводным лучом, за которым он готов был следовать, как за притягивающим взгляд драгоценным камнем.

– Дим, – окрикнул Власов скользящего по транспортной ленте метрах в пятнадцати впереди энергика. Они встретились на вечеринке в «Территории танцев» после обескураживающего и подавляющего разговора с Семёном. Естественно, Антону захотелось нескучной компании, способной развлечь танцами и виртуальными играми.

Онегин не обернулся. Биоин нахмурился, но вдруг вспомнил, что мужчина может быть занят виртуалкой или работой, как и всё вокруг. Это лишь Антон оказался вне сети, а остальные‑то никогда с ней не расставались. Власов ускорил шаг, обгоняя других мужчин, так же занятых сетью. И, дождавшись, когда транспортная лента поравняется с нишей в стене, довольно грубо толкнул Онегина на статичную поверхность, развернул к себе и заглянул в глаза. Пока тот шокировано и нервно стучал пальцами по запястью, отключая цифровой интерфейс, зрачки Дмитрия мерцали. Лишь после отключения проявились настоящие глаза со светло‑голубой радужкой. Узнавание приходило медленно, почти одновременно с фокусировкой взгляда.

– Антон? – недоверчиво проговорил энергик, с подозрением осматривая биоина.

– Дим, – заговорил Власов скороговоркой, – включи «приват‑режим».

– Что? – Онегин, казалось, всё никак не может вникнуть в реальность. – «Приват‑режим»?

– Да‑да! Включай!

– А что вообще… – нахмурился энергик. – На кой вирт он здесь?

– Ну, Дим, давай! Прошу, просто включи!

– А!.. – Лицо Онегина озарилось внезапной отгадкой. – Ты всё‑таки решился на групповой виртуальный бой?