Дело случая

Юлия отхлебнула вина, посмотрела в окно. Уже стемнело, но Большеград пока не погрузился в сон. Окна многоэтажек светились тысячами огней. Ракитина смотрела на эти огни и представляла, что там, за оконными стеклами, живет счастье. Тысячи и тысячи островков этого самого счастья! Вот только в ее квартире – большой и очень дорого обставленной – счастье так и не свило себе гнездо. Встретившийся сегодня Николай ей об этом так ясно напомнил! И вот теперь ей больно. Как же больно! Зачем, ну зачем она вышла посмотреть на это разбитое зеркало?! Никакое зеркало не стоит той боли, которая теперь разрывает ей сердце.

Сколько же они с Колей не виделись? Давно, очень давно! Лет двадцать, так точно, – правильно он сказал. Сколько же она о нем не вспоминала? Пятнадцать лет, десять, пять? Нет, конечно, все не так, не нужно себя обманывать. На самом деле она всегда о нем помнила, мечтала с ним поговорить, да что там мечтала – говорила, говорила и говорила, представляя, что он ее слышит! И в то же время была почему‑то твердо уверена – они больше никогда не встретятся. А оно вон как обернулось… В их технологическом институте они были звездами курса. Коля Анасенко тогда совсем не напоминал опустившегося грузчика Кольшу, в которого он превратился сейчас. Красивый, высокий, прекрасно играющий на гитаре, знающий огромное количество песен. Мечта всех девчонок, коих в тот год в технологический забрело немало. Девчонкам нравятся красивые и поющие – кого‑то это удивляет?

И она – староста курса, организатор студенческих КВНов, праздников и всего, что еще можно организовывать в эти прекрасные юные годы. За неуемную энергию ее быстро прозвали Ракетой, хотя и фамилия Ракитина к этому располагала. Внешне она тогда была очень даже ничего – высокая, с фигурой манекенщицы и искрящимися светло‑карими глазами. Тогда она часто улыбалась, а еще любила хохотать – громко, заразительно, заливисто! И насчет волос Коля правильно сказал – тогда они у нее были длинными, густыми, в общем, шикарными. Стричься коротко она стала гораздо позже.

Как же изменилось все! Впрочем, кое‑что осталось прежним – она все еще стройная на зависть многим ровесницам. А вот у волос не только другая длина, но и цвет – Юлия уже много лет красится, чтобы скрыть пробивающуюся седину. И глаза перестали быть смеющимися, давно перестали. Подчиненные считают ее мегерой и кровопийцей. Еще, кажется, и крокодилицей – она такое однажды краем уха слышала, но растерялась, притворилась оглохшей и никак на это не отреагировала. В глубине же души она прекрасно понимала, что они правы, – вечно на всех орущая мегера и есть, чего себя обманывать‑то? С такой жизнью станешь мегерой! Они думают, что если у нее водятся деньги, так она уже и счастлива. Глупцы! Деньги – это деньги, а счастье – это счастье. Вещи совсем разные. Как в молодости говорил Коля, «это даже не синонимы».

И морщины пошли – около глаз и губ. Юлия пытается с ними бороться, но все усилия специалистов в салонах красоты не приносят желаемого эффекта, скажем честно. Уголки губ опустились, и сильно, как бывает у людей, чья жизнь не сложилась. Эти уголки губ визуально прибавляют ей лет – не скрыть их косметикой, не затушевать модными тряпками или серьгами с брильянтами. Они выдают то, что она, Юлия Ракитина, глубоко несчастна, и ничего с этим не поделаешь.

Бокал уже давно опустел, и Юлия налила себе второй. Закурила тонкую сигаретку. Ленка постоянно ее грызет не только за вино, но и за сигареты. Сама‑то не курит. Может, и она, Юля, тоже не курила бы, если б у нее был муж и сын. Ну, или дочь. Или даже две. А так… А так получается – каждому свое. Кому‑то семья, кому‑то сигареты. И вино каждый день.

А вот Коля Анасенко явно предпочитает водку. Такие лица бывают только у тех, кто давным‑давно легкого алкоголя не пьет. Только крепкий, чтобы побыстрее опьянеть, заплатив за это подешевле. В смысле – в деньгах. Сколько такие люди платят здоровьем, им давно уже все равно. А каким он был! Каким же он был!..

Их роман тогда, чуть больше двадцати лет назад, всем казался неизбежным. В огромном десятиэтажном общежитии, где были комнаты и для юношей, и для девушек, Коля считался самым интересным юношей, а Юлия – наиболее яркой девушкой. Да они ведь и жили на одном этаже, только в разных концах коридора – она в 503‑й комнате, а он – в 528‑й! Идеальные условия для романа, не так ли? Хотя начался он почему‑то не сразу. Первый курс и второй прошли без него. Хотя нет, не так – второй курс почти прошел. Они начали встречаться сразу после сессии, в июне, когда их всем курсом отправили на картошку. Тогда это было обычной практикой – студенты едут помогать колхозникам убирать урожай. Потому и называлось «на картошку», иногда – «на помидоры». Впрочем, в тот год ни картошку, ни помидоры они как раз и не убирали. Они пололи свеклу. Огромные, уходящие за горизонт поля свеклы. Пололи, обливались потом, потирали разболевшиеся спины, проклинали эту надоевшую помощь города селу и не знали: это очень скоро закончится. Только‑только распался Советский Союз, капиталистическая экономика идет на смену социалистической. И колхозы станут постепенно отмирать, так как не впишутся в новые реалии. А вместе с колхозами умрет и обычай отправлять туда студентов. Во всяком случае, студенты института города Большеграда тем летом ездили в колхоз последний раз.

Молодой организм вынослив, и в том жарком июне после утомительной работы на бескрайних свекольных полях у юных студентов оставались еще силы и на купание в речке, и на пение под гитару, и на дискотеки. Вот именно тогда между Юлией и Николаем вспыхнул роман. Как и полагается в студенческое время, все было красиво и ярко. Юля и Коля не сомневались, что они вместе навсегда… Эх, что тут сказать? Молодо – зелено…

Опустел второй бокал, и Юлия налила третий. В голове начинало шуметь. Опьянение давно уже не приносило ей радости. Откровенно говоря, никогда не приносило. В юности она вовсе не любила вино. И если бы ей кто‑то сказал, что наступит время и она будет пить его ежедневно, ни за что не поверила бы.

Она пригубила рубиновый напиток и почти не ощутила вкуса. Неожиданная встреча с Колей растревожила ей душу. Сколько же они не виделись? Двадцать лет? Да, двадцать… Как много! Если подумать – целая жизнь!..

Тогда, юной студенткой, она довольно быстро забеременела, что никого не удивило – дело молодое. Тем более что наступила такая чаемая многими свобода – нарушителей морали больше не вызывали на партсобрания, им не грозило исключение из комсомола. Даже общественное осуждение им не грозило, тем более что все знали – у Коли с Юлей на самом деле любовь, настоящая, почти как в кино, и они скоро поженятся.

Правда, идти в загс с заявлением они не спешили. Не из‑за того, кто кто‑то из них не хотел этого брака, а из‑за простой юношеской безалаберности. Когда отнесли‑таки туда паспорта, уже была зима, а округлившийся живот Юлии не оставлял сомнения в том, что материнство не за горами.

Ссорились ли они с Колей? Да конечно ссорились! Двум лидерам трудно обойтись без этого. Ссоры у них тоже были бурные, под стать темпераменту обоих. Но потом мирились, конечно. Как не помириться, когда такая любовь?

Хоть убей, она не могла вспомнить, из‑за чего же они поссорились в последний раз.

Помнила только, что после ссоры она помчалась организовывать очередное мероприятие. На этот раз – отмечание «горки».

«Горка» – специфический студенческий праздник, который бывает только один раз – после сдачи пятой сессии. Два с половиной курса позади – половина студенческой жизни, значит. Следовательно, «горку» перевалили, теперь до конца обучения ближе, чем до его начала. И разумеется, нет повода не отпраздновать!

Они так и не помирились до отмечания. А когда сели за стол, надутый и непривычно молчаливый Коля как‑то очень быстро надрался, окосел да и пропал куда‑то. Юлия его не искала, конечно. Еще чего! Она девушка гордая и бегать ни за кем не станет. Но праздник, безусловно, был безнадежно испорчен. Куда делся Николай, никто не узнал до самого утра. Только утром Юле донесли – ее Коля ночевал у одной первокурсницы, настолько тихой и незаметной, что Ракитина даже имени ее не знала. Что ж получается? В тихом омуте сами знаете кто водится, да?!