Демон ее заберет

Девушка остановилась, вдруг вспомнив про дом. Про просторную квартиру в Москве, где она жила с мамой. Про теплую постель и вкусную еду. Про друзей и подруг. Про мамины гастроли, в которые она иногда ездила с ней. Про бабушку, с которой девушка оставалась, когда мама, уезжая, не брала ее с собой. Про простую и понятную жизнь подростка: школа и домашние уроки, поступление в институт, парки и прогулки с подругами, домашние дела и помощь маме. Все это казалось таким близким и понятным и в то же время каким‑то далеким, будто сон.

«Сон! – озарено подумала она. – Это все сон! Мне все снится!»

Действительно, это многое бы объяснило. Но если это сон, то как проснуться? Ущипнуть себя? Наверно, это первое что приходит в голову каждому, кто оказался в сложной ситуации и пытается убедить себя, что ему все только сниться. И почти всегда это не дает никакого результата. Как и сейчас. Девушка несколько раз ущипнула себя, крепко зажмурила глаза и открыла их, снова зажмурила и открыла, даже шлепнула себя по щеке, но ничего не изменилось. Вокруг все те же суровые горы в сыром тумане и тишина.

Она далеко.

Далеко от всего знакомого и родного. Даже от самой себя. Что она здесь делает, как попала сюда, что это за странное платье на ней? И вообще, она ли это? Если это сон, то, быть может, он вовсе и не о ней?

Тяжело вздохнув и приняв, наверное, единственное логичное решение, которое только можно было принять в этой ситуации, она побрела дальше, иногда осторожно заглядывая за край обрыва. Там, в далекой глубине, сквозь рассеивающийся туман виднелась речка, уходящая тонкою нитью вдаль. При других обстоятельствах она бы долго и зачарованно любовалась открывающимися видами, но сейчас все вокруг ее только пугало. Пугало своей неизвестностью и неожиданностью. Пугало вопросами, которые крутились в ее голове и на которые она не могла найти ответы. Ей все больше казалось, что это не она, а все происходящее происходит не с ней. Что она лишь сторонний наблюдатель и все, все, все вокруг, включая ее саму, видится ей со стороны. Будто по телевизору.

Она брела минут пять или семь, не больше, но ноги уже устали и ныли. Идти было тяжело, но это тяжесть была не свойственного человеку характера. Будто что‑то невидимое останавливало ее. Словно сильный встречный ветер, против которого невозможно бороться. Словно чья‑то незримая рука схватила и держит, не давая сделать следующий шаг.

Борясь с невидимым противодействием, она сделала‑таки еще несколько тяжелых шагов, после чего бессильно упала на колени и уткнула лицо в ладони. С глаз полились слезы. Сквозь них девушка спрашивала то ли саму себя, то ли царившее вокруг немое молчание: «Что это все значит? Где я? Как попала сюда? Кто‑нибудь! Помогите мне!»

Слезы потекли сильнее и стали сопровождаться тихими всхлипами.

Простояв в таком положении с минуту, непонимание в ней сменилось страхом, а еще через минуту страх – отчаянием. Вдруг, словно отвечая на девичьи мольбы, туман напротив нее стал заметно рассеиваться, и она разглядела уходящий бесконечно вдаль край горы. Неужели это спасение? Она найдет спуск? Девушка внимательно стала рассматривать открывшийся взору вид, но вместо ожидаемого спуска – метрах в ста от себя – девушка увидела силуэт. Это была женщина. Она стояла у самого края и смотрела вниз. Смотрела не так, как смотрят те, кто любуются природой, а так, как смотрят те, кто собираются прыгнуть.

Это было страшно.

Странное место. Полное отсутствие понимания того, как она здесь оказалась. И теперь еще суицидник?

Шмыгнув носом и стерев кулаками с лица слезы, девушка поднялась на ноги и, не сводя взгляда с женщины, осторожно направилась к ней. Шаг за шагом. Расстояние постепенно сокращалось, и уже можно было разглядеть человека достаточно хорошо. Женщина стояла боком, стопы ее ног уже слегка пересекли границу уступа, отчего пальцы нависли над пропастью.

Она вот‑вот соскользнет.

– Мама? – непроизвольно и еле слышно вырвалось из груди девушки.

В пустой глубокой тишине гор даже такой шепот был услышан женщиной, отчего та повернулась.

– Доченька! – сквозь слезы шепотом отозвалась женщина. – Доченька, помоги мне.

– Мама! – крикнула девушка и хотела броситься к женщине.

Но в этот момент откуда‑то с вершин гор, словно дикий пес с цепи, сорвался ветер. Страшной силы ураган гнал сверху пыль и камни, гнул и ломал деревья, вырывал с корнем кусты и сметал все в обрыв. Еще секунда и женщина полетит туда же!

– Мама! – снова крикнула девушка и вскочила с кровати.

Непонимающим взглядом она огляделась кругом.

Ее комната. Кровать со скомканной постелью. Окно с наполовину закрытой шторой. За окном город. Утренний, залитый солнечным светом и пустой. Стеллаж с книгами у стены, шкаф‑купе для одежды, полочки над кроватью с разными безделушками. У кровати письменный стол с раскрытой тетрадью и книгой. Да, да… Вчера вечером она не закончила занятия. Память потихоньку начала возвращаться к ней. Это ее комната в квартире в Москве. Она дома.

– Уф… – она громко выдохнула и, опустошенная сном, села на край кровати.

Одежда, сырая от пота, неприятно липла к телу, но через приоткрытое окошко в комнату проникал утренний ветерок, еще слегка прохладный. Девушка закрыла глаза и сделала глубокий вдох.

В этот момент дверь в комнату распахнулась.

– Дочка! – в дверях стояла та самая женщина из сна, мама, и испуганно смотрела на девушку. – Что случилось? Ты кричала. Плохой сон?

Она подошла к дочери и села рядом с ней на кровать.

– Мама, – нежно протянула девушка и уткнулась маме в плечо, слегка всхлипывая.

Женщина обняла дочку и нежно улыбнулась.

– Что случилось? – спросила она. – Плохой сон?

– Угу, – девушка кивнула.

– Видно, очень плохой, что ты так нежишься с мамой, – улыбаясь, тепло сказала мама. – Я уже и не помню, когда мы с тобой так обнимались. Моя Дилярочка.

– Было страшно, – призналась дочка, словно оправдываясь за нежность.

– Это лишь сон, – успокаивая, ответила мама. – Был и ушел.

Как хорошо в маминых объятиях, несмотря на то что тебе уже восемьнадцать. Тепло и уютно. Не хочется ничего больше. Просто побыть с ней вдвоем. Но все‑таки, несмотря на то что в целом девушка уже отошла от сна, сердце ее еще колотилось довольно сильно. Да и испугалась она не столько за себя, сколько за маму.

– Мам, – Диляра оторвала голову от маминого плеча и с переживанием посмотрела ей в глаза.

– А, – отозвалась мама.

– Мне этот сон уже второй раз снится, – расстроенно сказала девушка.

– Что за сон? – с интересом, но без испуга спросила мама.