Девочка Волка

– Я своего решения не изменю! – пробасил Волк. – Тебя никто насильно не заставлял играть, это только твое решение, и правила ты знал, прежде чем перешагивать порог моего казино.

– Волк… я тут чего подумал, а может… это… – засуетился дядя, почесывая лысеющий затылок. Я уже даже не дышу, чувствую, как кровь отхлынула от моего лица в плохом предчувствии.

Волк нахмурился, вложив свои огромные руки в карманы брюк, прикусил сигарету у края рта, немного сощурив глаз со стороны сигареты, сказал:

– Ты что там мямлишь?

Дядя вытер со лба выступивший пот и продолжил:

– Ну, раз такое дело, чего ждать неделю… эм… забирай тогда племяшку мою.

–Забирать? – спросил Волк также спокойно.

– Да‑да, забирай, – осмелел мой дядя.

Они разговаривали так, как будто я пустое место, будто меня здесь нет.

– Поясни‑ка мне, я что‑то плохо понял, то есть я могу забирать твою племянницу и отдать своим пацанам на растерзание? – достав сигарету изо рта, стряхивая пепел на пол, спросил Волк.

Глаза дяди забегали, потом остановились на мне. А мне уже воздуха не хватает, еще этот сигаретный дым, чувствую себя выброшенной рыбой на берег.

– Прости меня, племяшка, другого выбора нет, сама видишь, – и развел руками.

Весь ужас происходящего накатывает на меня волной, я шепчу дрожащими губами дяде:

– Ты что такое говоришь, дядя?

Уже не обращая на меня внимания, обращается к Волку:

– Волк, я не могу смотреть спокойно, это же моя племянница, не рви мне душу, забирай скорей, и мы квиты. Я тебе ничего не должен.

– А ты, Вика, держись, у тебя будет все нормально, подстроишься там под ситуацию. Ну, не мне тебя учить, разберешься, тем более, мужики‑то у тебя уже были, – дает бредовое напутствие мне мой родной дядя.

– Ты с ума сошел? – прорезался мой голос. – Я твоя племянница, очнись, ты как жить будешь, зная, что ты меня в счет своего долга продал, а, дядя? – со слезами на глазах сказала я, обращаясь к дяде.

– Как‑как, плохо буду, плохо, но ты и дядю пойми. Волк очень серьезный человек, он долги не прощает, хочешь, чтобы твоего дядю убили? А, хочешь? А он может, Вика!

– Так все, мне надоело, – туша окурок пальцами, сказал Волк и обратился к одному из своих людей:

– Зверь…

– Слушаю, Волк.

– Пакуй этого чмошника в багажник.

Дядя начал скулить, как побитый пес:

– Волк, как так, мы же вроде в расчете?

– Убери его и заткни ему рот, я не хочу слушать это насекомое.

Прошелся по комнате, подошел ко мне, вложил вновь руки в карманы брюк и сказал:

– Ну что, Вика, твой дядя оказался конченым козлом, которому плевать на родную племянницу, он решил спасти свою шкуру и продал тебя мне, тем самым откупился от долга. Теперь ты – моя собственность, инструкции получишь после. Давай, собирай вещи, у тебя десять минут.

Я столбом приросла к полу, вылупила на него свои глаза.

– Вы, что… Это шутка? Вы… не можете так со мной поступить, мы ведь живем в цивилизованном мире.

Выдохнул, посмотрел на меня.

– Ты моя собственность, моя вещь. Твой гребаный дядя тебя продал мне, и запомни, мое слово – закон. Я терпеть не могу истерики.

Пятясь назад, мотая в отрицательном жесте головой, говорю ему по слогам:

– Ни‑ку‑да я, с тобой не по‑е‑ду, ты больной на голову ублюдок!

А он насупился, вытянул свои губы в трубочку, качая головой, что‑то мозгуя в своей голове, и наступал. Я развернулась, дала деру в свою комнату.

– Не трогать, я сам! – пробасил он своим парням, которые хотели сорваться за мной.

Я закрылась в своей комнате, вспотевшая от страха, гулька растрепалась, подбежала к окну, чтобы открыть и вылезти в него. Услышала грохот, этот Волчара с одного удара вынес мне двери и схватил меня за руку.

– Пусти меня! – заорала, как резаная. – Я в полицию на тебя заявлю, тебя посадят!

Все это я ему выкрикивала, перекинутая и свисающая с его плеча вниз головой и кверху задом, прическа растрепалась. В истерике я начала пинаться ногами и колотить руками по каменной спине, пока не почувствовала жгучую боль в пятой точке. Он ударил меня, и я притихла, плача от обиды и боли, после его пятерни попа огнем горит. Вынес из дома и втиснул меня, упирающуюся и лохматую, в салон своего внедорожника, где я забилась в угол к окну в страхе от мыслей, что меня ждет…

 

2 глава. Волк

 

– Заводи, Санек, – сказал Волк.

Санек был стройным невысоким парнем двадцати пяти лет, симпатичным блондином, четко выполняющем свою работу и преданным своему шефу. У Волка на службе вообще предателей не было, он искоренил их в далеком прошлом, прибегая к карательным методам в назидание другим, чтобы даже мысли такой не возникало. И надо сказать, ни единого случая с тех давних времен.

Руслан Тимурович Волков, по прозвищу Волк. Отца своего Руслану так и не довелось узнать, он был точной его копией, так говорил ему дед. Как‑то дед сказал Руслану:

– Фамилия у тебя моя, я так решил. Достаточно того, что ты носишь отчество этого проходимца.

Когда мама забеременела, он их бросил, так и не узнал, что женщина, которую он оплодотворил, умерла, произведя на свет его сына.

Руслана растил дед до восьми лет, пока не умер. Так маленький Руслан остался один и попал в детдом. Это был сильный удар для психики маленького мальчика, ведь он безгранично любил своего деда. Тяжелые дни жизни в детдоме сказывались на Руслане. Его никто не усыновлял, он и сам не хотел, думал, что тем самым предаст своего деда, а Руслан никогда не был предателем. Часто дрался, отстаивая себя, доказывал право лидера, не хотел ни перед кем прогибаться. Часто сбегал, а его возвращали. Из детдома вышел во взрослую жизнь злым, никому не доверяющим подростком. Не выдержал и недели в дедовском доме, где все напоминало о единственном родном человеке, которого он любил. Купил билет и уехал в столицу.