Дневник лесного янгире
Уставившись в окно на медленно падающие с неба, хлопья первого снега, начал я стихотворение вполне бодро:
– Я покинул родимый дом,
Голубую оставил Русь.
В три звезды березняк над прудом
Теплит матери старой грусть.
Ольга Владимировна надела очки и уткнулась в классный журнал. Что‑то начала записывать туда. Я продолжал:
Золотою лягушкой луна
Распласталась на тихой воде.
Словно яблонный цвет, седина
У отца пролилась в бороде.
Я не скоро, не скоро вернусь.
Долго петь и звенеть пурге.
Стережет голубую Русь
Старый клен на одной ноге,
И я знаю, есть радость в нем
Тем, кто листьев целует дождь,
Тем, кто листьев целует дождь…
Тем… Кто листьев целует дождь.
Меня вдруг будто кто‑то подменил. Я собирался говорить одно, но из моих уст шло совсем другое. На репите. Учительница, отложив ручку, вопросительно посмотрела на меня.
– Тем, кто листьев целует дождь… ‑шёпотом произнёс я и чуть прикрыл рот ладонью руки.
– А дальше? ‑спросила она. ‑Я думала, ты знаешь последние строки…
Строки я прекрасно знал, но не мог их произнести. Меня будто что‑то парализовало. Как ненормальный, я молчал и смотрел на учительницу. В классе кто‑то весело засмеялся. Ольга Владимировна отреагировала на это негативно, ударив рукой по столу.
– Что с тобой сегодня? Сначала шёл на 5 баллов, а в конце запутался с текстом… Не похоже на тебя. 4 тебе ставлю. ‑продолжала Ольга Владимировна. ‑Сотри с доски и присаживайся на место.
Меня немного отпустило. Я убрал руку от рта, повернулся к доске и хотел было взять тряпку, чтобы выполнить поручение учителя. Но, в этот момент меня снова одолела какая‑то неведомая сила. Моя рука дрогнула. Мысль – взять в руку школьную тряпку и провести ею по доске, у меня в голове была, но реализовать это простое действие я физически не мог. Рука чуть дрогнула, а я, как парализованный, остался стоять и пялиться на грязную доску.
Поставив в дневнике красной ручкой 4 бала, женщина с ароматом духов от Oriflame, посмотрев на меня, произнесла:
– У тебя паранойя, Алекс?
Волосы у неё были сухими и ломкими. На лице – фальшивая строгость. Она пощёлкала пальцами, будто попыталась разбудить меня:
– Вытри с доски и присаживайся место. В чём дело? Ты задерживаешь урок.
– Я… Я не могу… ‑произнес тихо я, бессмысленно глядя перед собой.
– Что ты не можешь? С доски вытереть ты не можешь? Ты себя слышишь вообще?
Все в классе засмеялись. Громче всех Артем с прической Lil Pump’a. Учительница обвела класс взглядом и стукнула по столу, но на ребят это не произвело никакого эффекта.
– Пхах! Дебил! ‑произнес он громко.
– Тебе не хорошо? Или просто дело не царское? М? Почему это ты не можешь? ‑спросила учительница уже с высокомерным раздражением.
– Не могу… ‑повторил я обречённо.
На этом на меня посыпались вопросы один за другим.
– Тебе плохо? Ты сегодня завтракал? Почему ты сегодня такой неадекватный?
У Ольги Владимировны определённо утром дома случилось что‑то весьма плохое. Возможно не ночевал муж или Тимати обкакался. Она вытаращила на меня свои зелёные глаза и произнесла:
– За тобой родители смотрят?
Ученики в классе продолжали громко смеяться и Ольга уже не останавливала их. Я бросился прочь из класса, с силой открыв классную дверь. Пулей вылетел в пустой коридор и увидев приоткрытое окно, резвым шагом подошел к нему. Мне всё еще было плохо. Сердце колотилось как у жадного Коли Баскова при виде денег. Я прижался лицом к стеклу и закрыв глаза, глубоко вдохнул воздух с улицы. Я начинал себя успокаивать, без конца повторяя, что всё хорошо, что такое бывает со всеми нормальными людьми. Конечно, я себя обманывал, но спустя всего пару минут, которые я провел в тишине, проговаривая про себя аффирмации о хорошем, вдыхая свежий воздух, мне становилось лучше и спокойнее. Приоткрыв глаза, я увидел со второго этажа, во дворе школы, знакомую маленькую кореяночку. Девочка с розовым рюкзаком и нашивкой Hello Kitty на нем, ждала свою подругу. Пушистый белый снег падал на её чёрные волосы. Увидев меня в окне, она улыбнулась и помахала мне своей пухлой ручкой. Я слегка улыбнулся и качнул головой. Интересно как её зовут?
Свинобуль
Выпал первый снег. Я прогуливал физкультуру на кладбище. Там вновь был тот самый тип, который любил уринировать на могилы. Я сидел, прислонившись к чьей‑то ржавой оградке и курил Winston. Когда парень проходил мимо, он остановился около меня и сказал, увидев в руке сигарету:
– Я смотрю друже, ты втянулся?
Не услышав ответа, решил идти дальше, но я произнес:
– Тебе не кажется, что это мерзко?
Он остановился и обернулся. Улыбка стерлась с его лица.
– Что ты считаешь мерзким?
– То, что ты делаешь с могилой того парня.
– Мне кажется, или в твоем голосе проскальзывают нотки негатива в мою сторону? Что‑то не так, друже? –парень встал рядом со мной.
– Кто этот мертвый тип, которого ты так любишь навещать?