Древний мир. Противостояние хамитов и симитов. Том 2. Предыстория евреев

Напомним, что народ касситов формировался вокруг кушитов, вышедших с Моисеем из охваченного симито‑хамитской войной Египта и направившихся в Двуречье, чтобы открыть второй фронт этой войны (см. гл. 6,7). Изначально в составе этого народа находились амореи‑либу, выходцы из Ливии, позже добавились хурритские горцы. Словом, касситы не строили городской цивилизации, как это делали шумеры, им выпало жить в уже построенных городах и… сдерживать симитов. Не удивительно, что касситские цари предпочитали мегаполисам крепости, а равнинам – горы.

 

Между тем Вавилон продолжал расти. Расти по плану, в пределах прямоугольной площадки, обнесенной стеной; улицы его также стали пересекаться под прямым углом, создавая т.н. «классический» облик города [В: Вавилон]. Старые дома сносились, строились новые, большие, с богато отделанными фасадами. Велось и храмовое строительство, особенно в восточной части города. Культовое значение города возрастало; по‑видимому, вавилонские жрецы решили переместить сюда религиозную столицу из Ниппура, что, безусловно, нанесло бы серьезный удар по религиозному самосознанию шумеров.

 

Параллельно шла переработка шумерской мифологии, перестройка пантеона богов Шумера. Бог Вавилона Мардук («сын чистого неба») уже не зовется сыном бога Шамаша, как это было при амореях. Он даже не становится в один ряд с основными («судьбу вершащими») богами шумерского пантеона – Аном, Энлилем, Энки и др. или главным из них, председательствующим на собрании богов. В определенном смысле он становился единственным, высоко воспарив над всеми другими богами и подобрав их критически важные для людей функции. Вскоре он получает эпитеты «Господь» («Бэл»), становится «судьёй, владыкой и отцом богов» [В: Мардук].

 

К концу касситского правления все божества Вавилонии считаются воплощениями Мардука, его ипостасями, наделёнными свойствами и функциями прежних шумерских богов. Например, Энлиль‑Мардук – власть, глава совета богов, Син‑Мардук – светило ночи, Шамаш‑Мардук – справедливость, Нергал‑Мардук – смерть, подземное царство и война, Нинурта‑Мардук – земледелие и т. д. [В: Мардук]. И что это, если не единобожие в отдельно взятой стране? Не хватало нескольких штрихов, вроде отождествления слов «родил» и «воплотился», если речь идет о богах, заявления, что Мардук, подобно египетскому Атуму или шумерской Намму, родил сам себя (воплотился из Первозданного океана), затем родил пару богов (воплотился, разделив мужское и женское начало), затем продолжал воплощаться целевым образом под функциональные потребности человеков, но непременно через процедуру «оплодотворения» между богом и богиней пары.

 

Антропоморфные боги‑воплощения Мардука могли обладать определенной свободой воли, дарованной им Мардуком, и вести себя, как люди (точнее, конечно, наоборот): рождаться, спариваться, умирать, конфликтовать и т. п. Но все это было театром теней в пещере Платона [10.16], так как за всем этим стояло бытие одного‑единственного бога – Мардука.

 

(Подобные процессы в сфере божественного, связанные со стремлением к единобожию, с переформатированием пантеона богов с его патриархальной иерархией в сетевую структуру ипостасей одного‑единственного бога, имели место и в Египте. Так, возвышение мемфисского бога Пта (Птах) было связано с попыткой синкретезировать и поглотить всех основных богов, в первую очередь гелиопольского пантеона: Пта‑Атум, Пта‑Сокар‑Осирис, Пта‑Ра, Пта‑Амон, Пта‑Тот и т. п. [10.17].)

 

Итак, идея монотеизма, облеченная в привычную и удобную для людей, гибкую форму политеизма, витала в воздухе ПП: Ваал, Мардук, Пта… И чем, читатель, такой монотеизм хуже иудейского, с его единственным племенным богом Яхве, сующим свой нос в дела человеческие, но не поспевающий за ними, и потому вынужденным содержать армию ангелов‑помощников, сущность которых не ясна?

 

(Или же христианского, с его нелепой Троицей, члены которой – бог‑отец, бог‑сын и бог‑дух святой – предвечны и вечны и породили друг друга? И всю эту несуразную конструкцию священники слепили с единственной целью – сделать иудейского проповедника Иисуса ни в чем не уступающим его же иудейскому богу Яхве. Плюс та же армия ангелов‑архангелов на подхвате. И море крови в ответ на простое предложение: «Может, Иисусу остаться лучше пророком, типа Моисея и Мухаммеда? Под единым богом – Яхве?)

 

Автору не раз приходилось слышать, что создание иудаизма, якобы первой в мире монотеистической религии, является де духовным подвигом еврейского (читай: финикийского [10.8]) народа. Потому как монотеизм преодолевает политеизм дикарей‑язычников. А нужно ли было его преодолевать? [10.18]. Для финикийского народа, рассеянного по диаспорам (а значит, и еврейского, в финикийских диаспорах родившегося) это разумно, т.к. способствует сохранению самосознания народа, его культуры. Что, возможно, было не так для Египтян времен Эхнатона, фараона Аменхотепа IV, пытавшегося внедрить монотеизм бога Атона с печальными последствиями.

 

Но и Эхнатона можно понять. Что хорошего, если твое государство регулярно сотрясают крупные смуты, грозящие его гибелью, а в промежутках мешают жить постоянные сепаратистские выходки на местах. И так повелось с момента рождения страны, когда Юг завоевал Север, подогреваясь религиозным мифом, что Осирис, главный и любимый бог Юга, был подло убит Сетхом, главным богом Севера. По‑видимому, Эхнатон задолго до Константина Великого сформулировал лозунг: «Один бог, одна империя, один император». Опередил, так сказать, свое время.

 

И все‑таки, почему один бог, пусть и локальный, для одной страны? Обычно на этот вопрос отвечают примерно так. Исторически путь развития человечества лежал через создание крупных государств. В таких государствах, как правило, проживают несколько, иногда много этносов или кланов со своими вождями и богами, что чревато внутренним конфликтами. Последние же не лучшим образом сказываются на безопасности и живучести страны. Примером тому служат те же Шумер, с его многочисленными вечно воюющими кланами‑номами, и Египет, с его непримиримыми Севером и Югом. А боги лишь подогревают гражданские войны и придают им губительный религиозный окрас.

 

Что же касается касситского Мардука с его ипостасями, нам эта идея представляется вполне привлекательной и адекватной своему времени. Вот только теогонию подработать бы не мешало, взяв за образец, например, если не букву, то дух шумерского варианта.