Два месяца в Техасе
– Мужики, ничего вы не понимаете! Она же синиор[1]! Это ключевой момент, – заявил Манкузо.
– …она без ума от меня, – рассказывал тем временем в другом конце раздевалки высокий коротко подстриженный блондин по имени Чед Мейнард. – Сам поражаюсь, как мне так удалось приручить ее. Ревняшки по каждому пустяку! Серьезно!..
– Кстати! – воскликнул Манкузо, убирая трофейные девичьи трусики в задний карман джинсов. – Новую медсестру видали? Правда на Синди Кроуфорд[2] похожа? Может, попробовать с ней замутить, а? Что скажете?
– Потом нам ее труселя покажешь! – заржал кто‑то.
Переодевшись, я поспешил прочь из раздевалки. Забросил физкультурную форму в свой локер. В коридоре был питьевой фонтанчик, я вдоволь напился из него и поспешил на следующий урок – литературу.
Я влетел в класс за полминуты до звонка. Учительница – звали ее миссис Вальехо – уже что‑то писала на доске. Я уселся за первую попавшуюся свободную парту. Учительница повернулась. Огромные очки в роговой оправе, черные волосы собраны пучком на затылке, строгое длинное платье дизайна середины прошлого века.
После переклички учительница устало произнесла:
– Сегодня будем говорить о трагедиях Шекспира. Перепишите с доски три периода творчества Уильяма Шекспира. Они принадлежат ко второму периоду его творчества, продлившемуся с тысяча шестьсот первого года по тысяча шестьсот восьмой год. Мы рассмотрим такие великие творения как «Гамлет», «Отелло», «Король Лир» и «Макбет»… Итак… Чего ты тянешь руку, Чан? Выйти хочешь? – обратилась она к благообразного вида афроамериканцу на предпоследней парте.
– Хочу высказаться по поводу «Отелло», мэм.
– Ну, выскажись, – без энтузиазма сказала миссис Вальехо.
– Знаете, не понимаю я его, этого Отелло! Не, ну серьезно! Какого фига он так взбычился из‑за этой чиксы?.. Как ее там?..
– Дездемона, – подсказал кто‑то.
– Точно, Дездемона! – продолжал афроамериканец. – Наставила она ему рога, большое дело! Да и положил бы на это! По статистике супружеские измены характерны для каждого четвертого брака!..
– Каждого третьего, – поправил кто‑то из класса.
– Во‑во, точно! Забил бы на нее, да наставил сам – в отместку! Ну, или же развелся на худой конец! На фига он ее пришил, объясните мне! Такое влипалово! И герлуху сгубил, и себя затухлил! Не знаю, какие там у них тогда законы были, но наверняка ему пожизненное влепят! Как минимум!.. А ведь реальный мэн был! Кентовый вояка!.. Прикиньте, как бы сократилось население Земли, если б все мужья со своими женами так поступали! Лично я вот боюсь представить!.. Я все сказал.
– Тебе следует написать трактат о супружеских изменах, Чан. Ты неплохо разбираешься в этом вопросе, – холодно произнесла миссис Вальехо. – Неужели ты «Отелло» читал?
– Я фильм смотрел.
Класс разразился хохотом.
– Продолжаем урок, – процедила миссис Вальехо.
Во время перемены я встретил Мэгги в коридоре.
– Жду после уроков на парковке, – скороговоркой проговорила она и моментально затерялась в потоке студентов.
Я глянул в бумажку с расписанием. Следующим уроком у меня значилась история.
На доске мелом крупными буквами было написано: «BOOBS![3]». Учитель истории, невысокий плешивый мужчина лет пятидесяти, заметил надпись сразу как вошел в класс. Положив дипломат на учительский стол, он взял тряпку и с видом тотального омерзения стер с доски.
– Кто написал эту похабень? – обратился к классу учитель. – Хотя знаю, бесполезно спрашивать. Вы трусы, не сознаетесь! И эта надпись – символ вашего морального разложения! Благодаря субъектам, которые пишут подобные срамности, наша школа стабильно в рейтинге худших школ штата! – учитель достал из шкафа в углу класса карту мира, свернутую в трубочку. – Вы двое! Прикрепите!
Двое учеников, сидевшие в первых рядах, неохотно встали и принялись прикреплять карту кнопками к доске.
– Как вы знаете, я легко простужаюсь, – сказал историк, – так что кондиционер выключаю!
Раздались возмущенные голоса:
– Да вы что, мистер Синклер!
– НЕ НАДО!!!
– Мы тут задохнемся, сэр!
– А если еще Джош пернет!..
– Щас в табло получишь!
Мистер Синклер подошел к панели управления кондиционером на стене. Все, затаив дыхание, наблюдали за ним. Мистер Синклер безжалостно нажал кнопку выключения. Гудение кондиционера под потолком смолкло.
– Проклятие! – прозвучал в тишине афроамериканский бас.
– Вас не беспокоит то, что у нас здесь вчера случилось, да? – обратился к классу мистер Синклер. – Я про беспорядки в коридоре. Это же катастрофа! Апокалипсис! Не хотите обсудить? А надо!
– Можно в туалет? – утомленно спросил кто‑то.
– Нельзя!! Это вам не шуточки! Вы еще не доросли, чтобы осмыслить всю серьезность этого инцидента! У вас только сиськи на уме!
– И письки, – раздался тоненький девичий голос.
Класс захохотал.
– Смотрите у меня, с огнем играете! За такие «письки» к директору отправитесь! – гневно заявил мистер Синклер.
Парни, которым велели прикнопить карту к доске, давно справились с задачей. Теперь они были заняты тем, что пародировали учителя, стоя у него за спиной. Получалось у них похоже и синхронно.
– Сели на свои места! – не оборачиваясь, рявкнул мистер Синклер.
[1] «Синиор» (англ. «Senior») – студентка двенадцатого, выпускного, класса.
[2] Синди Кроуфорд – американская супермодель.
[3] «Boobs!» (англ.) – «Сиськи!»
