Два месяца в Техасе
– Хауди[1]! – продолжая улыбаться, отозвалась женщина. – Сразу узнала тебя по фото. Добро пожаловать в Техас! Я миссис Палмер. Можешь звать меня миссис Энн.
– Очень приятно, мэм, – пробормотал я.
Из путеводителя я помнил, что к старшим в Техасе положено обращаться «мэм» или «сэр».
– А это, – миссис Палмер кивнула в сторону угрюмого мужчины, – мистер Палмер, мистер Тед.
– Очень приятно, сэр, – сказал я ему.
Мистер Палмер с пренебрежением оглядел меня с ног до головы, бросил взгляд на наручные часы.
– Как долетел? – поинтересовалась у меня миссис Палмер.
– Порядок… благодарю… мэм… – на всякий случай я старался говорить простыми английскими словами и фразами, чтобы не опозориться.
– Ну что, идем или трепаться будем? – раздраженно спросил мистер Палмер у миссис Палмер.
Техасское дружелюбие, я читал про него.
Мы вышли из здания аэропорта. Мистер Палмер с моим чемоданом шагал впереди, миссис Палмер шла рядом со мной.
На площади перед зданием на высоких отдельных флагштоках развевались звездно‑полосатый флаг США и флаг штата Техас.
– Хочу обратить твое внимание, – сказала мне миссис Палмер, – флаг Техаса висит на одном уровне с флагом США, видишь? Больше ни одному штату такое не позволяется: флаг США должен быть выше.
– О! Круто! – произнес я, не зная, что еще сказать на эту информацию.
Мы взяли курс в сторону автомобильной парковки.
– Впервые в США? – спросила меня миссис Палмер.
– Вообще впервые за границей…
Что касается техасского акцента, судя по мистеру и миссис Палмер, он оказался не столь ядреным, каким его описывали в путеводителях. Мол, техасцев зачастую трудно понять даже самим американцам. На деле это было примерно как украинский говорок для уха коренного москвича. Что‑то в этом роде.
Мы подошли к дряхлому пикапу «Шевроле C‑10» красного цвета выпуска начала 1970‑х. Мистер Палмер небрежно кинул мой чемодан в грязный кузов. Не церемонясь, отобрал у меня сумку и отправил ее вслед за чемоданом. Миссис Палмер распахнула дверцу пикапа, и из кабины дохнуло зноем. Она скользнула на середину сидения, я примостился с краю.
Мистер Палмер занял место водителя и с силой захлопнул дверь.
– Уф, как душно! – произнесла миссис Палмер.
Знала бы она, каково мне – в подштанниках!
– Открой окно, пожалуйста, – попросила меня миссис Палмер.
Я стал вращать наполовину отломанную ручку на двери. Ручка оторвалась после трех оборотов.
– Черт подери! Лучше не трогай ничего!! – гаркнул мистер Палмер. – Не прикасайся ни к чему!! У тебя что, руки из задницы растут?!
– Тед, успокойся! Просила же!.. – воскликнула миссис Палмер.
– Сорри, – виновато пробормотал я, пытаясь приладить ручку обратно.
– Не успел сесть, как ручку оттяпал!! Двадцать лет я на этом пикапе езжу, все здесь родное! Ни одной детали сменной! А он только появился и…
– Хорош, Тед! – грубо осадила его миссис Палмер. – В руки себя возьми! Он же гость!
Ворча что‑то себе под нос, мистер Палмер стал заводить «Шевроле». Стартер угрожающе скрежетал, пикап завелся не с первой попытки. М‑да, оно и чувствуется, что за двадцать лет ни одной детали не менялось!
Мистер Палмер дернул вниз рычаг переключения скоростей на руле, придавил педаль газа. Скрипя подвеской, пикап вяло тронулся с места.
Из динамиков звучала заунывная музыка кантри: какая‑то дама тянула песню про то, что она самая счастливая девушка в США. Как вообще могла нравиться музыка кантри? Лично я ее не переваривал.
Даллас остался позади, пикап гнал на юго‑восток по широкому, как МКАД, хайвею. Мистер Палмер рулил, насупившись, глядя вперед.
– Наше ранчо находится в дивном месте, в округе Эллис, – рассказывала мне миссис Палмер. – Площадь – триста акров, чистый воздух, тишина. В радиусе нескольких миль ни одной живой души. Тебе у нас понравится!
Я глядел в окно. Поразительно, пейзаж один в один походил на подмосковный. Трава робко зеленела, некоторые деревья были уже зеленые, но многие стояли еще лысыми. Я вспомнил, что в Америке степи звались прериями.
– Понравится, точно тебе говорю, – продолжала миссис Палмер. – Такой тишины ты небось никогда не слыхал!
– А у нас в Москве еще снег лежит, – сказал я.
Минут через пятьдесят «Шевроле» свернул с оживленного хайвея на пустынное двухполосное шоссе.
– Кстати! – воскликнула миссис Палмер. – Знаешь, как такие вот дороги у нас называются?
Я покачал головой.
– Фарм‑ту‑маркет роуд. Это не просто дорога, а символ нашей, техасской, культуры. Она чтобы наслаждаться поездкой, чувствовать окружающую природу, дух штата. А не просто поскорее промчаться с ветерком.
Видимо, я что‑то не догонял: дорога как дорога, типичное загородное шоссе в глубинке.
– В Техасе все не просто так, во всем заключен смысл и символы, – сказала мне миссис Палмер.
– Угу, – произнес я на это.
Мы ехали по фарм‑ту‑маркет роуд минут десять, затем свернули на неасфальтированную дорогу и спустя несколько минут оказались у въезда на ранчо. Над настежь распахнутыми воротами возвышалась металлическая кованая арка, в верхней части которой было написано «Wanderer Ranch»[2]. Территорию ограждал деревянный забор высотой чуть больше метра в стиле «ранчо»: к опорам‑столбам, расположенным на одинаковом расстоянии друг от друга, горизонтально крепились деревянные планки.
– Странно… – пробормотала миссис Палмер. – Почему ворота открыты?
– Не догадываешься? – с глумливой усмешкой спросил мистер Палмер.
[1] «Хауди» (англ. «Howdy») – традиционное приветствие техасцев; то же самое, что «привет».
[2] «Wanderer Ranch» (англ.) – «Ранчо «Странник».
