Вдвоём против всех
Дэн встал со стула, вышел в центр кухни и начал пародировать моё пьяное пение, вызывая желание провалиться под землю. А я‑то думала, он был в отключке.
– Байландо о о, байландо о о.
Тадата‑тадата‑тадатата субьендэ баханда.
Байландо о о, байландо о о.
Да и слов‑то совсем я не знаю такая дуранда.
То ли физика, то химика и мио‑мио‑мио и чего‑то там с текилой, а я напилааась.
И такая мелоди́я и больная фантази́я и моя философи́я, ой я напилааась.
Алекс поперхнулся кофе, и мне захотелось упокоиться с миром. Я уронила голову на стол. Кто‑нибудь, пристрелите меня!
– Заткнись! Заткнись! Заткнись! – заныла я.
– Дэн, дай позавтракать спокойно, – бросил Алекс, едва сдерживая смех.
Но Дэн не унимался, сопровождая ужасное пение, ещё более ужасными телодвижениями.
– Погодите, сейчас ещё припев, на чистом, блин, испанском, – он откашлялся и затянул фальцетом. – Я супер стар ком тиго
Бипбип ком тиго
Комар ком тиго
Какой‑то там еще ком тиго
Уно ноче лока
Кон трэменда лока…
О о о о
О о о о
Алекс расплескал на себя кофе и выбежал из кухни, давясь от смеха. Я взвыла. Дэн наконец замолчал и склонился надо мной:
– Повторить на бис?
Я отчаянно замотала головой, не отрываясь от стола.
– А чё так? Хорошая же песня. Ты вчера четыре раза её крутила, и мы были вынуждены слушать!
– Пожалуйста, Дэн, перестань.
– Ладно, пей свой кофе, – смилостивился он и напевая вышел из кухни. – Пока есть руки, ноги и на плечах голова,
Пока ты на что‑то годен, кончай жалеть себя!
Ты молод и свободен, а значит у тебя есть всё!
Пока ты на что‑то годен, жалей кого‑нибудь ещё!
Алекс вернулся в свежей рубашке, на лице больше не было прежнего веселья.
– Позавтракала?
«Поржал?» – хотелось спросить, но решила благоразумно помалкивать и кивнула.
– Значит, можем ехать.
– Куда? – насторожилась я.
– Сначала, отвезём тебя домой, потом с Дэном по делам.
– А я‑то думала, мы теперь будем жить дружной шведской семьей, – съязвила я.
– Обязательно будем, только позже.
Дэнскиий уже выгнал из гаража леднёвский Инфинити и сидел за рулём. Алекс распахнул передо мной заднюю дверцу, а сам устроился на переднем сиденье. Всю дорогу он пребывал в задумчивости, пока Дэн откровенно надо мной издевался. Он завёл песню «Слышь, ты чё такая дерзкая!» и поставил на повтор, наблюдая в зеркало за моей реакцией. Я молча злилась. Сами же напоили, а теперь глумятся. Когда в очередной раз Дэнский повернулся ко мне, напевая: «Слышь, ты чё такая дерзкая, а?», я не выдержала.
– Дэн, смени пластинку, ты задрал уже!
– Ты что‑то напутала. Я тебя пальцем не трогал, все претензии к моему брату.
– Не было ничего! – взвизгнула я, заливаясь краской.
Дэн многозначительно подмигнул.
– Как скажешь, детка.
– Следи за дорогой, не отвлекайся.
– Детка, я могу вести без рук и с закрытыми глазами. Показать?
Я демонстративно отвернулась и уставилась в окно. Ни звука больше не издам. Упражняться с ним в остроумии себе дороже.
Когда машина припарковалась возле моего дома, Алекс перегнулся через сиденье и лукаво улыбнулся.
– Ну, что, до скорой встречи.
– Встретимся в Аду! – огрызнулась я.
– Слышь, ты чё такая дерзкая?
И он туда же. Я выскочила из салона, громко хлопнув дверью. Дэн рванула с места, моргнув на прощание задними габаритами. Сделалось грустно и одиноко. Несмотря на все подколы с ними было весело.
***
Не успела перешагнуть порог прихожей, как меня ждал очередной скандал с мачехой. Марина была всего на десять лет старше меня, отец женился повторно, когда мне исполнилось пятнадцать. Она безуспешно пыталась стать мне сначала матерью, потом хотя бы старшей сестрой, но не стала даже подругой.
– Явилась! Ты совсем совесть потеряла?! Я все больницы, морги обзвонила! Тебе двадцать пять лет, а ведёшь себя как подросток! Сорок дней как Витю похоронили! Думает ей одной сейчас тяжело! Эгоистка…
Где‑то на краю сознания предательски зашевелилась совесть, и я прошмыгнула в свою комнату. Выудив из шкафа любимые легинсы и топ с жизнеутверждающей надписью: «make it or break it»[1], я переоделась и пошла на кухню. Подогрела вчерашний ужин и принялась есть. Марина села напротив и снова включила режим «моя вторая мама».
У них с отцом так и не получилось завести общих детей. Нельзя сказать, что мачеха меня не любила. Просто её попытки заменить мать раздражали.
[1] Добейся или сломайся – пер. с англ.
