Эйвели. Часть первая
(5) яд, добываемый из эоха, его внутренний сок. Называют его также эулиенским ядом, оттого что лучше прочих известна этому народу его сила и смерть от него. Она же, в свою очередь, медлительна и страшна. Сначала всякая плоть под действием эохтина размягчается и начинает разъединяться, тогда же испытывает несчастный дикий жар и огненную муку, поскольку разъедает эохтин всякую плоть – медленно, но верно. Затем разъедает кость, затем землю, куда падает. И ни водой, ни лекарством – не смыть эохтина, ибо проникает внутрь он тут же и растекается вместе с кровью, пока не разъест вены, в которых течёт. Много часов нужно эохтину, чтобы разъесть плоть и кость, но все эти часы жертва яда будет в огненной агонии от боли, пожирающей её. Так всё разъедает эохтин. И железо, и камень. Потому хранят тот яд в сосудах из скорлупы эоха, и всё, что соприкасается с ним – должно быть из коры эоха, иначе будет разъедено и сгниёт в его жаре. Сам же эохтин бесцветен и безвкусен и запаха не имеет, но мало кто прибегает к нему из‑за страха перед ним.
В те же времена, когда пришли эулиен, жили по всей земле люди, и много было зла среди них. Тогда в Альбионе в одном из горных замков жила супружеская пара И́дзиар [Ídziar] и Бо́хьен [Bо́hyen], были они из людей, пиктского племени. Прежде замок был брата отца Идзиара, но умер он странно, и все шептались. Завещал он свой замок Идзиару, и прибыл он с севера с женой, чтобы жить там. Говорят, что накануне смерти прежний хозяин видел дурной сон, где замок его облёкся тьмой, и сердце её забилось в нём. Оттого он и умер вскорости. Ему же предрекали, что он умрёт прежде власти тьмы, и он умер. И в груди его нашли нож. Héltaen erókren íyenen, níe foht ávred anslúahe im níe íl1roril`e im írre úrarori gun, kél`e gun ev el`ána olíl`le[1].
Прибывших полюбили и приняли с заботой и попечением. И был Идзиар рачителен, а Бохьен рассудительна и мила. И не было в их семье горя и печали. Но вот была ночь, и сам собою застонал портрет прежнего хозяина, а когда пришли снять его со стены – разбился вдребезги. Тогда же подарил Идзиар жене своей ребёнка. И с того дня не стало покоя в стенах их замка. Лопались хрустальные кубки, стоило Бохьен прикоснуться к ним, ломались стулья, один за другим умирали сородичи. Бард, служивший при Идзиаре за ужином, взглянув на жену его, перерезал себе горло. И тяжко было бремя Бохьен, и была она бледна и постоянно недужна. И никто из врачевателей и знахарей не мог помочь ей. Несколько раз ребёнок хотел выйти из неё прежде срока, несколько раз жаловалась она на холод внутри, несколько раз погибала от бреда и жара, что сменялись жаждой и слабостью. Так изводило её дитя во чреве её. И вот в положенный срок, в начале летней смерти (6), шестого дня в утро – началась гроза над Светлым Домом. Молнией сожгло несколько деревьев в саду, и несколько из эулиен пострадали. Такой силы была гроза, что опасались, устоит ли твердыня эулиен, но устояла. Тогда и появился на свет первый ребёнок Идзиара и Бохьен, и только вышел он – гроза утихла, но не было от того никому радости, ни в Светлом Доме, ни в замке Идзиара. Сын его родился черноглазым и темноволосым. В глазах его и вблизи никто не мог увидеть зрачков. Тогда же все удивились, ибо не было в роду их ни темноволосых, ни темноглазых. С первых дней своих младенец много ел и спал, но никакие игры не забавляли его. Тогда же пошли о нём дурные слухи. И вместе с ними рос он быстро и всё меньше походил на отца своего и мать. Любимой игрушкой его стал пузырёк с эохтином, который никто не мог у него отобрать, и гадали, как он попал к ребёнку. Когда же пришло время, ребёнок сам оттолкнул мать, и первым его словом было «убью». Его он крикнул привратнику, когда тот принёс ключи. И схватил их, и кинул в старика, и попал ему в голову. Прибежали люди, но спасти его не смогли. Тогда обуял всех страх, и стали бояться все сына Идзиара, ибо никто не верил, что совершил он деяние своё по глупости и детскому неразумению. По рождению дал отец сыну имя Изосáр [Izosár]. На том и хватит, ибо зовут его эулиен Неоглашаемым.
(6) по человеческому летоисчислению – это август.
Через два года после рождения первого сына родила Бохьем брата ему. И в ту ночь играла в замке висевшая на стене арфа, оставленная прежним бардом. Когда же понесла ребёнка Бохьен – тогда же заболел их первый сын, а когда разрешилась – едва не умер от удушья. И едва брат родился, Неоглашаемый возненавидел его, как ненавидел всех, ибо нрав его был скверен и злобен. В приступах своей злобы был он свиреп и неуёмен. И когда не был недужен, то – неистовствовал. И угрозами смерти запугал отца и мать. Когда же хотела Бохьен усмирить его – ударил её по руке ножом. Второй же сын Бохьен был лёгок для неё, и легко и радостно разрешилась она от бремени. Тогда же восстановились и заплодоносили сожжённые прежней грозой деревья в роще у стен Светлого Дома. Второго сына назвал отец Изи́риан [Izírian]. И был он во всём похож на мать свою – голубоглаз, улыбчив и добросердечен. Быстро полюбили его все за добрый нрав и улыбки. Лишь старший брат его ненавидел и изводил как мог, потом же, окрепнув, предпочёл себе себя самого и рос диким, нелюдимым, не общаясь с семьёй. Брат же его, окрепнув, начал петь и проявил тягу к искусству и наукам. Гуляя по лесам вокруг замка, повстречал он эулиен и сдружился с ними, они же прозвали его И́бирин [Íbirin]. К восьми годам успел побывать Ибирин в Светлом Доме несколько раз и там начал учить эмлант, там же был он всегда желанным гостем и обрёл себе учителя и друга в лице Элкарита, который беседовал с ним. И ни Идзиар, ни Бохьен не были против. Узнав же о том, прогневался лишь старший брат, и была страшная ссора между ними, потому что искренне и люто ненавидел Неоглашаемый народ Светлого Дома и всех эулиен. Вскоре о том забыли, и Ибирин снова направился в Светлый Дом. Тогда же брат его настиг его и преградил дорогу, и в руках его был клинок из коры эоха и пузырёк с соком его. Его же выплеснул Неоглашаемый весь на нож свой и подарил брату ту боль, которую, как считал он, тот принёс ему своим рождением и жизнью. Долгими и страшными были муки юного Изириана, убийца же успокаивал его, что скоро вся боль закончится, лишь стоит потерпеть. Но, умирая, схватил Изириан брата за ногу и в жаре и бреду сказал: огонь воздаст. После чего эохтин одолел его, и он испустил дух. И, оттолкнув тело брата и плюнув ему в глаза, ушёл Неоглашаемый прочь, оставив его как есть в роще у дома, и с тех пор ни с ножом своим из эоха, который прозвал Эохáйдом [Eoháyd] (7), ни с ядом не расставался. Тогда же исцелился Неоглашаемый от недужности своей, и лопнули на арфе в его замке струны, и распустившиеся в саду Светлого Дома деревья снова засохли. Их же поникшие кроны мог видеть Ибирин, будь он жив. И, вернувшись в замок, отравил эохтином Неоглашаемый графин с водой, из которого пили отец и мать его, и больше не вышли они из покоев своих. Он же, дождавшись пока стихнут их стоны, собрал всех и присвоил себе их замок. И все служили ему с великим страхом и трепетом. Тех же, кто отказался служить ему или проявил неверность – убил он тут же. Тогда же вернулся Неоглашаемый к брату своему, отрезал ему голову, взял кровь её и своим ножом написал на дверях «смерть эулиен», и поставил знак свой (8) и кровью брата обвёл. Голову же велел отнести к порогу Светлого Дома, а тело брата отдать собакам. Тела отца и матери он сжёг в камине. И, увидев это, многие оставили замок под страхом смерти. И набрал Неоглашаемый себе слуг и воинов по своей воле, подобных себе и под стать себе. Собак же дворовых спустил с цепи и запер в загоне, и не кормил их. Оттого они были всегда злы и голодны, и он кидал им своих пленников и убиенных. И окружил он себя разбойниками, колдунами и шарлатанами, всеми, кто мог продлить и говорил, что может продлить его дни, и взял право кровавое своё и правил жестоко. Так сбылось пророчество о тьме, воцарившейся в замке, и сердце её забилось в нём, и так обрели эулиен худшего из своих врагов – человека. И имя его – Изосар, но нет среди эулиен ему имени, потому и зовут его Неоглашаемый, отказывая ему.
(7) известен Эохайд среди эулиен, и презирают его они и боятся, ибо подлый это нож и бесчестный. Так есть прорезь на нём вместо дола по всей длине его, края же Эохайда закруглены, чтобы поднимать кожу. Не страшен Эохайду яд эо, ибо всегда он в эохтине и крови пленных.
(8) знак Неоглашаемого – это заглавная латинская «S», наложенная на заглавную латинскую «I», подобно змею, обвившемуся вокруг дерева. Этот знак оставлял Изосар на каждом своём оружии и одежде воинов своих. Его же вырезал Эохайдом своим на телах убиенных и пленных.
Звенье шестое. Деяния Элкарита Златовласого. Элкарит и Эйдалин
[1] Дурные времена грядут, нет там места невиновным и нет невинным, и лучше мёртвым быть, чем быть во власти грядущего (эмл.)
