Эйвели. Часть первая
Видел он и острова, числом тридцать три, на которые сходил и узнавал их по грехам, в различных формах и образах обитающим на них, тогда же словом своим и узнаванием своим исцелял их эу. Арели же неустанно следовали за ним, но ветер благоволил Финиарову сыну. Так семь лет день за днём отдал Эливиен морю, а когда пришло время, повернул «Свободный» к мирной земле, тогда же и настигли его арели. И из берёзового лука стрелою осиновой убили они сокола, за которым следовал эу, а из ивогого лука стрелою тисовой стреляли в Эливиена и били без промаха. Шёл на арели «Свободный» полным ходом, и ветер противился ему, а потому в лёгком и скором полёте попала одна из тисовых стрел прямо в грудь Эливиену, когда направил он корабль к арели, чтобы приветствовать их. И вот упал эу, и погас Свет в глазах его. Тогда же устремились арели к кораблю, чтобы забрать тело эу, но налетел ветер и унёс корабль прочь, и швырял его, и кружил его, и качал его, и на третью ночь по лунной дорожке вынес его в залив, где «Свободный» пристал к берегу. И было над ним небо в звёздах и под ним небо в звёздах, и качались они, растревоженные женской слезою, ибо сидела на берегу залива женщина и слезами своими тревожила воду. У её же ног «Свободный» и остановился. Ожидала она Эливиена и, приняв, слезами умыла его, она же стрелу из груди его вынула и водою залива и слезами своими омыла рану эу, и сострадала с ним, и звала его, заклиная забыть дорогу к Смерти и вернуться к Свету улыбки её. И не смог Эливиен противиться тому наказу, как не мог никогда ослушаться любимой своей матери. И открыл Эливиен глаза и приветствовал Эин‑Мари, и воссиял их Свет в улыбках их, и преисполнились сердца их ликованием. Три благословенных дня пробыл Эливиен в Яблоневом краю подле матери своей в Эйдене, и ненасытны они были в объятьях и беседах, но настал день четвёртый, и наказала Эин‑Мари сыну возвращаться и обещала, что вскоре пришлёт дар в утешение мужу своему и всему его роду, а после отпустила Эин‑Мари Эливиена, и попрощались они навеки. И спустился Путешественник к заливу и взошёл на свой корабль, и, четырежды радостный, спустился вниз по Аэн и затем вернулся на мирную землю. Там служил он по силам своим вместе с Эликлем людям и нуждам эулиен Светлого Дома, как великий учёный и Поэт. Обучил он многих искусству музыки и стихосложения, ремеслу изготавливать инструменты для игры, и передал знание о звёздах и море. Много сказок подарил он и эулиен и людям, оттого называют его также Сказитель. Так ходил он и просвещал многих, отдавая Свет свой, и многие приходили к нему в поисках Света его, но не знало сердце Эливиена покоя и прежней радости Эйдена.
По прошествии времени потребовало сердце Эливиена долю свою, и прежде благ иных взыскал он радости. Обнаружил себя в нужде о ней ветроогненный дух его, и сказал эу отцу своему: – Значит, есть ещё в мире радость, не узнанная мною. И сказал Финиар сыну своему: – Иди к ней. И снова оставил Эливиен Светлый Дом, ибо услышал пение птиц, в котором говорили они, что собираются в путь, чтобы полюбоваться одной девушкой, чья улыбка дороже всех благ миров, а сердце шире объятий доброго Света. И, поверив мудрости перелётных птиц, в золотую осень отправился Эливиен вслед за ними, хвалощедрыми и свободными, за ними же следовал он, как за Надеждой. И когда, случалось, туман скрывал птиц, то слушал эу ветер, что вторил голосам птиц и пел о девушке, чья нежность подобна утру весеннего цветка, а смех – пугливой росе его. Долгое время плавал эу, и вот мир подзаконный был явлен ему. Так плыл Путешественник и видел: вот люди. И любовался ими и улыбался им, они же смотрели на него – и плавили железо, и мечи ковали, клинки точили, строгали стрелы. И увидел Эливиен тень в сердцах человеческих. Оттого глаза его лучиться перестали, и улыбка, как облако оставляет небо, оставила лицо его. И грусть пришла в сердце эу, и отвратил Эливиен взор от бессилия своего и стал слушать рокот моря. Пена же морская жаловалась ему на то, что есть руки её белее, и каждая волна потакала пене, потому как отягчена печалью, ибо не может отобразить всю красоту прекрасной девы. И отпустил эу корабль свой на волю печальных волн и ветра и более не правил им. Жестоко гнала его сердечная нужда и терзала его без пощады, ибо – вот он, скиталец с печалью в глазах, и ни в кругу друзей, ни рядом с возлюбленной сестрою, ни в беседах со всемудрым отцом и братом, ни в пути, ни во сне – нет ему покоя, и юное сердце его – бездомно. Бездомностью сердца тяготился эу, как тяготится всякое сердце в подзаконном мире. Так осень обласкала «Пейнели» золотою листвою, и запорошенный ею корабль плыл, а капитан на нём не поднимал и взгляда. И видел Бог: не правил Путешественник тогда «Свободным», ибо решил – пусть ветер правит, не спал, не ел, но размышлял. Вот он – певец чужого счастья. Вот он поёт – и не имеет права. Он роздан всем в своём служении, но поручён судьбой кому? Тогда же звёзды падали ночами от отчаянья, и от одиночества в Надеждах губительно‑недолгое падение спасало их. И верил Эливиен, что Господь, коль не достанет эу права на иную радость – его судьбы звезды однажды удостоит или иной судьбы, ведь звёзды светят всем, но среди них всегда одна звезда найдётся, чей Свет доступен всему миру, но она светит только одному, единственному сердцу или взору, что отыскал её, и отличил, и понял. Одна звезда – лишь сердцу одному. Одна звезда для всех – для каждого своя. И от раздумий тех был мрачным эу, но разум его светел был, ибо открыл в себе, что вне Любви все знания разбуженные – ни радости, ни права не имеют. Так повернулся год, и вот направил Финиаров сын корабль к Дому. Тогда же пенье птиц его сопровождало, они расселись в парусах, по мачтам, и смеялись. Они же говорили, что спешат домой – одной прекрасной девушкой полюбоваться… Так в утро, озарённое весенним солнцем, под радугой промчавшись, на берег вылетел «Свободный», зарывшись носом в золотой песок. Тогда же спрыгнул Эливиен на берег, и вмиг Свет радости глазам его вернулся, как возвращается к любому, кто возвращается домой. Едва же сошёл на берег эу – услышал песню, что быстро всю усталость его сковала, и тотчас в дивной песне заискрился мир, и песня эта будто ноги Эливиена позвала. Так бросился он к скале, из‑за которой пели, и вот уже хотел кричать, чтоб прекратили, иначе радостью мир переполненный взорвётся и Светом всё вокруг зальёт. Но Бог мудрее мудрецов, и Эливиен речь позабыл в одно мгновенье, когда увидел, кто пел в расселине за тёмною скалою. Там девушка играла с ветром и танцевала. Она же пела о том, что всякий ветер, который утомлён игрой с травою – найдёт приют надёжный в гроте и там уснёт невинным сном. И этой песни слов не зная, узнал её, однако, эу сердцем, как и ту, что пела, к которой подбежал он и тут же замер. Искрою Света сердце ранила Любовь, и от слабости своей – упал скиталец у ног певуньи. Она же подняла Эливиена и назвалась ему сердечным другом. И Свет улыбок их соприкоснулся, и танец тотчас их соединил. Ту девушку узнал сын Финиара по приметам, которые ему весь мир подсказывал в пути. И так в улыбках эулиен обрели друг друга, а сердце странника нашло покой и дом в таком же сердце светлооком, в груди у той, что И́льмин [Íl`min][1] назвалась ему. Тогда же взял Эливиен за руку Ильмин и в Дом отца привёл, где в тот же день влюблённые соединились в Свете.
По времени же родила Ильмин возлюбленному своему наследника Надежд и Света, и так начался род Эливиена и Ильмин, который теперь называют Ирди́льле [Irdíl`le], и белая звезда Ирдиль на гербах его и флагах.
Звенье девятое. Деяния Эликлем. Эликлем и Итерлен
[1] Надежда (эмл.)
