Эйвели. Часть первая
(1) «Luána im drái», ínge.[1]
Звонким смехом своим и задором в глазах разогнал Луана тьму на дорогах своих. Высоко почитают его теперь за несломимую радость его и сердечную щедрость. Когда же спросят его, где источник его неиссякаемый – блеснёт он глазами и укажет на жену свою, что всегда рядом с ним в любой день и час. И там, где слышится смех в Светлом Доме и шум голосов – там Луана и львята его.
В назначенный же Богом срок пришёл Луана к Финиару, дабы благословил он его и разрешил обучиться бою, ибо стал эу готов к этому пути. Долго испытывал Седби Луану и признал, что он чист сердцем и крепок в молитве, а кроме того, искусен во владении мечом и блистателен в своей улыбке, а потому принял его в воинство своё, разрешив эу приходить на зов битвы, когда он сам пожелает, ибо никто не мог удержать Луану, если западный ветер и нужда смертных призывали его. Так Луана сделался воином и стал вхож в битвы, когда странствия и приключения не похищали его от них. Сердце же его, далёкое от битв, всегда влекло его прочь – к услужению смертным и вернейшей Аниз.
О славных делах Луаны умножить бы слово, но не скажет Луана, где в историях о нём сказка, а где быль, сердце же всему верит, что крепко именем его. Да будет правдой любая ложь, сколь ни была бы хитра, коль утешит сердце и направит его к Свету!
Звенье тридцать четвёртое. Илькайрат
Нет другого такого эу в светлейшей обители как Илькайрат, поющий в ней. Среди легчайшего дождя Света, проливающегося из‑под сводов Светлого Дома – его путь, в окружении исполненных жизнью стен его – служение эу. Не желает Илькайрат судьбы иной и счастлив тем, что имеет, ибо имеет больше, чем многие из живущих, – мир в сердце своём и весь Свет мира с ним.
Прежде первых птиц просыпается Илькайрат в Светлом Доме и будит их, и будит народ свой песней своей. Его же молитва служит детям Светлого Дома последней колыбельной. Выбрал себе Илькайрат уделом молитву и крепок в ней. Кроме неё мало слов слышали от него за всю его жизнь, и услышат ещё вряд ли. Вся душа эу в светлейших песнях его, что звучат под сводами Дома его. Сам же Илькайрат по‑прежнему тих и нежен, и лишь ближайшие из эулиен знают, где обрести его во всём Светлом Доме, ибо предпочитает он уединение в большем Свете из тех, что могут дать ему. Но всякая душа, заблудившаяся, смущённая или же нуждающаяся в верном Слове, что отправится по залам Светлого Дома, найдёт рано или поздно поддержку в песне Илькайрата, ибо сердце его, подобно птицам обители, следит за всякой нуждой в ней. Под сенью благостного дара эу находят покой и те, что не видели Светлого Дома, ибо Слово его не знает преград и расстояний – и песня его с теми, кто нуждается в ней. Таков Илькайрат, сын Иллиат и Иниргина, да пребудет его песня с нами!
Где мудрость, равная твоей, Илькайрат?!
Каждый ищет в песнях твоих ответ,
Прислушивается и вверяет им Надежды.
Сам Финиар склоняется перед Светом,
Сияющим в сердце твоём, о сладкогласый!
Благословенны взошедшие, как цветы,
Под песней твоей воссиявшие души!
Звенье тридцать пятое. Ильвхэ и Элу
Мироисполненным было сердце Ильвхэ. Он же его и роздал людям в сказках своих и историях. И когда пришёл срок его, испросил он разрешения отца и матери и вернулся к людям, ибо не мог жить без них.
И странствовал Ильвхэ и пел. И прекрасные миры родил он, и дал им право в песнях своих. В них многие обрели утешение. За службу его и верность послал эу Господь в помощь Э́лу [Élu], деву из эулиен, что зовут как цветок. Она же и стала женой Ильвхэ по великой Любви их. Соединили они сердца свои Светом Любви к людям и дороги разделили в мире их. И всюду следовала Элу за мужем своим и в его тяготах была ему утешением. Он же называл её своей Ирдиль. И была ночь, когда шли они по дороге. И пел Ильвхэ жене своей. И ободрял её, и разносил ветер слова его. И слушала его Элу и смотрела на мужа своего, и по нежному Слову его исполнилась Светом Элу, и так был ребёнок у неё от Ильвхэ. И родила она в срок, и дала Элу сыну имя Или́е [Ilíe]. Так был рождён Илие от отца своего Ильвхэ, сына Иллиат, дочери Эливиена Путешественника, сына Финиара, по исходу, на мирной земле, на пути в Кáллен [Kállen]. И по рождению Илие заблудилось солнце в волосах его.
Ke séwil` oh el`evtér el`háen? Ke ingéril` oh el`élta el`háen? Hi ni séwiil`, ke eár íeh únih. Mo áye éulienē – ámlah íl`madē. Ni úrahē ev nóin, ke odóral` hem kay káyē ü ül`ildarhen íeh. Ni mórē skr/dúehē, tártne i amíniо etallít víē íeh. Íl`ih im érih térlen íeh, kevh im ül`ildarhen íeh, kevh im nírten íeh, kevh im erk ítam ev el`Íi el`háen.
Íet nor kowb ónnē, amártane kárult im féort nói. Nóel` a íbhu béial` kowb ísayē – ílu íe nói. Íet éul mo éveh el`fáda ín’ni, sh`ev evhétil` Íl`ē ev el`háen, im muy nóre indál arái ü el`líhne el`il`tét nói. Im ni evkóne éulien eránenē im káyē – muy ak Íl`, ke rerítane` nílle ret Íydénē.
Erk a, ki séwil`il` «áyi» – ísil`mil`. Átu ek áyih, ig íl`mad íwral` ínehi ío ev el`féohim nói. Im ni vol` númeron arm, im ni, im ni evá áyrok el`tórn térlenē kowb evtérē móe, kél`ye ílleril` ra oékh ín’ni íoi beglásil` il`mrínn nórē ü el`kórderi el`térlen nói.[2] (1)
(1) L. I. I. V. E. 1:3–5
Так не было в руках Ильвхэ ни меча, ни клинка, но острым было Слово его истин, крепким – щит его заботы и верным – сердечное попечение. Великим утешителем был Ильвхэ для тех, кто отчаялся и отвратился от Света. Великим врагом сделался он для Владыки Смерти, и возжелал арели погибели эу.
И был день без солнца, и пришёл Анкхали к Ильвхэ как бедный человек, и позвал его в дом свой, чтобы помог эу умирающему сыну его. И видел Ильвхэ неправду в том человеке, но в просьбе отказать не мог. Элу же и Илие пошли с Ильвхэ.
[1] «Луана и дракон», сказка (эмл.)
[2] Что сказать о народе моём? Что рассказать о роде моём? Я не скажу, что история их велика. Всё величие эулиен – мера улыбки. Нет смерти в них, что положила бы блеск славы на головы их. Нет предела времени, подгоняющего к заповедной нежности души их. Светел и мирен путь их, как и головы их, как и глаза их, как и всякое сердце в Доме моём.
Живёт человек для мира, поставленный править и охранять его. Ему же срок отведён для славы – одна жизнь его. Живёт эу всю полноту вечности своей, покуда хватит Света в нём, и лишь человеку подпирает стопу на высокой ступени его. И нет среди эулиен героев и блеска – лишь только Свет, что принесён ими из Ийдена.
Всякий же, кто скажет «великий» – солжёт. Ибо тот велик, чья улыбка обрела своё право в служении его. И не было никогда прежде, и нет, и не будет вовеки иного пути для народа моего, чем довольствоваться по слабости своей правом отереть лоб человека на крестном пути его. (эмл.) //по пометкам над данным текстом, скорее всего, следует указание на источник: L. I. I. V. E. 1:3–5 Прим. И. Коложвари
