Эйвели. Часть вторая
Так вырос сын Алнаира и Сагвен и возмужал. Стал он ещё прекраснее, чем был прежде, и доброе знание коснулось сердца его. Тогда же пришёл он к Финиару и спросил его, не знает ли Всеспрашиваемый ту эу, что должен он полюбить? И рассказал о ней и описал подробно. И ответил Финиар Коньелиэ, чтобы возвращался он тем же путём, что шёл, но чтобы задержался на двадцатом ярусе своего предела и шёл бы на многие голоса и смех. Так и поступил Коньелиэ, и пришёл туда, и встал у самой лестницы, тогда же услышал он великий шум голосов и смех и пошёл туда. И увидел Коньелиэ эу, окружённую восемью маленькими братьями и сёстрами своими, что поймали её в свой круг и не желали отпускать. И напрасно два старших брата их пытались вызволить сестру свою… Тогда же, едва увидев эу, окружённую детьми, понял Коньелиэ, что это девушка его судьбы, и тотчас же бросился к ней и «любимой» назвал её. И спрашивали младшие братья и сёстры старших братьев своих, кто этот странный эу? И ответили им – сын Алнаира и Сагвен, брат Кадруи – Коньелиэ. И спросил Коньелиэ девушку, как её имя? И смеялась она светло и задорно, и ответила эу – Тщильмри́н [Tshil`mhrín]. Так нашли Коньелиэ и Тщильмрин друг друга и сразу узнали друг в друге судьбу свою, будто бы всегда знали друг друга и всё о возлюбленном своём. И дивились старшие братья и сёстры Тщильмрин и семья Коньелиэ, они же с прекрасной эу смиренно и с радостью приняли Любовь свою и с того дня были неразлучны.
И был день, и пришёл Коньелиэ к Финиару и просил отпустить его с Тщильмрин на служение к людям, но запретил Всеспрашиваемый Тщильмрин и велел ей остаться. А потому пришлось Коньелиэ идти одному, ибо так рассудил Финиар. И, вернувшись от Финиара, была Тщильмрин убита горем, тогда же младшие братья и сёстры окружили её, заключив в свои объятья, и горевали с ней. Так велика была их печаль, разделённая со старшей сестрой, о невозможности послужить человеку и отправиться с Коньелиэ. И спрашивали тогда все юного эу, отчего не попросил он Финиара об амевиль, ибо всем известна их Любовь с Тщильмрин, и никто, глядя на них, не усомнится в ней. Но отвечал Коньелиэ, что хоть и велика их Любовь с Тщильмрин – не считает он пока себя готовым для возлюбленной и достойным стать её мужем, а потому надлежит ему прежде потрудиться, как трудятся пчёлы ради сладкого мёда, и лишь в труде своём и служении человеку, поднявшись над самим собой нынешним – стать достойным светлейшего взора Тщильмрин и согласия её стать его женою. И так отпустили Коньелиэ, и оставил он Светлый Дом в поисках служения своего и труда.
Hi númeron ni úrul`tal`, ret kéol atánietal` tiy, tiy‑éān ítim el`háen íl`mui. Akéve iyánatal` íne, allíē im niámuiē tur émwomenē im émwomenē inúahemenē im íl`koiemenē evkóne móe evtérē óyli nórenē im az áreli?! Hi vol` et anírtih il`víhi, ke nih ai ni ísurmtal` ev et, ke et im eméye‑é. Áyrem a, hi nör, hi ínir – tiy, oh Il` híol, – ánmū anísurmh áytemē! Anwerámlah áytemē, kél`yehi terh az enírmtil` amrántnetil` tíik! En tíig áldarimvati kéarnil`mini térlenirt ímdet wómenē émwomenē íenol! En tíil íl`mad – aníszh arkát mói úraheni éahē! Hi númeron ni vol` tíik ánmūi íl`hii, kevh númeron ni vol` im ni imh kevháii tíik. O hi línal` wer Íl`mini, ek fert im fa et ílenē, ke evhé ímoren el`háen el`Líe whúldartenil` ánmuii kónyei ü ül`ildarh tivh, oh Fiel`lí! Oh kémi híol, oh f`híhtne Il` el`háen Íl`minē! Tiy, kíol hi ífhal` urh` amráninneal` el`haen evhímei, Líenii íl`mui, máyei áhol él`miē![1] (1)
(1) L. I. I. V. E. 298:27
Ушёл Коньелиэ, но не было покоя в сердце Тщильмрин, ибо видела и знала она возлюбленного своего безумца и беспокоилась за него. А потому пришла эу к старшему брату своему Áрдану [Árdan], что не имел жены и детей, и просила его отправиться вослед Свету своему, чтобы уберечь его и быть с ним в трудах его. И отправился Ардан по мольбам сестры своей вослед Коньелиэ и вскоре нагнал его. Быстро сделались Ардан и Коньелиэ друзьями и вместе разделили путь свой. Охраняли друзья друг друга во время сна, и пока один спал – другой бодрствовал, и пока один соследовал – другой оберегал его.
Так пришли Коньелиэ и Ардан в место, где страдали смертные от огромного дикого медведя, что драл скот и убивал людей. Приходил он каждый день со стороны бывшего леса, и не было от него спасения. Не брали его стрелы, и не боялся он никого. Народ же страдал и пребывал в страхе. Узнав об этом, вызвался Коньелиэ помочь людям и отправился в рощу найти медведя. И вскоре нашёл его, ибо вышел к нему господин леса сам и был голоден и зол. Поклонился ему эу цветочным поклоном и преклонил колено перед медведем. Тогда же представился сам, как подобает, и спросил зверя, отчего губит он людей и скот. И ответил ему владыка лесов, что звать его Бóрем [Bórem], и не осталось больше ни семьи его, ни леса, где жил он прежде, ибо всё погублено людьми. Вырубили они лес его, и ушла оттуда вся живность, что водилась там. Залили люди поля, а другие распахали, и ушли оттуда медоносные пчёлы. Осталась лишь роща, и та стала темницей его. И вот изо дня в день злой голод и месть гонят Борема к людям, и так вершит он свои злодеяния. Огорчился эу и сокрушался о судьбе медведя. Тогда же, видя голод его, взял он клинок свой и приготовился отсечь себе левую руку от плеча, чтобы накормить зверя. И, увидев это, умилостивился господин леса и остановил эу, и сам поклонился ему. Тогда сказал Борем, что видит благородство и сожаление эу и готов верить ему и следовать за ним, ибо желает сопровождать эу по многим опасностям, что грозят ему и его другу. Но сказал Коньелиэ, что должно Борему сопровождать их с Арданом лишь до того места, где сможет найти себе зверь достойный дом новый, где еды и зелени вдоволь, подальше от смертных и неразумения их. И решили так. И было так. И вернулся Коньелиэ к людям и успокоил их. Тогда же вместе с Арданом много деревьев высадили эулиен на месте прежнего леса, и прижились они. И вот, когда дело их было закончено, отправились эулиен дальше, и Борем сопровождал их. Так проводили они время в беседах, и эулиен, разделяясь, искали по очереди еду для спутника своего, так что не бывал Борем голоден и скорбен, ибо в обществе эулиен забыл он о жестокой скорби своей и исполнился Надеждой.
Долго сопровождал Борем Коньелиэ и Ардана, но вот пришли они в места лесистые и дикие, что были за горами, и поселился Борем там и воцарился там по силе своей и мудрости, эулиен же продолжили путь свой и дальше, расставшись со зверем друзьями.
[1] Я никогда не спрашивал, от чего отказалась ты, согласившись стать моей женой. Почему выбрала меня, безумного и недостойного, вместо тысяч и тысяч красавцев и храбрецов среди моего народа, или людей, и даже арели?! Я был так ослеплён восторгом, что ни разу не усомнился в том, что так и должно быть. Теперь же я знаю, я вижу – ты, о Свет мой, – достойна несомненно большего! Несоизмеримо большего, чем я могу даже помыслить дать тебе! Один твой благосклонный надёжный взор стоит сотен тысяч жизней! Одна твоя улыбка – бесстрашие перед всеми смертями мира! Я никогда не был тебе достойным мужем, как никогда не был и не буду равным тебе. Но я ушёл с Надеждой, которую храню и до сего дня, что однажды дела моей Любви опустятся достойным венцом на голову твою, о Фиэльли! О друг мой, о дышащий Свет моей Надежды! Ты, кого я имел честь называть моей госпожой, возлюбленной женою, матерью нашего ребёнка! (эмл.)
